Шестого вымирания нет, расходимся

Вы читаете отрывок из свежей книги научного журналиста Питера Брэннена «Концы света» в эксклюзивном редакторском переводе «Батрахоспермума». А вот еще фрагмент.

На ежегодной конференции Геологического общества слово взял палеонтолог из Смитсоновского института Дуглас Эрвин – один из мировых экспертов по пермскому вымиранию, немыслимому вулканическому кошмару, чуть не угробившему жизнь на Земле 252 миллиона лет назад. Он поведал собравшимся в зале геологам о динамике массовых вымираний и сбоев электроэнергетических систем – по его мнению, они происходят сходным образом.

«Вот спутниковые фотографии блэкаута 2003 года. За 20 часов до аварии вы видите Лонг-Айленд, Нью-Йорк, – сказал он, демонстрируя мегалополисы, пылающие мегаваттами в холодной космической тьме. – А это 7 часов с начала блэкаута: Нью-Йорк почти темный, и темнота тянется до Торонто, до Мичигана и Огайо – огромная территория в Канаде и США. И все из-за сбоя в компьютерной системе где-то в Огайо и последующих ошибок по всему северо-востоку США».

Массовые вымирания разворачиваются так же: большая часть потерь происходит не от первичного потрясения, вызванного внешними факторами – вулканами или астероидами, а в результате вторичного каскада событий – внутренней динамики пищевых сетей, которые катастрофическим и неожиданным образом дают сбой. И эти разрушительные цепные реакции никто не понимает. «С математической точки зрения проблема понимания этих пищевых сетей – это та же проблема, что и с сетями электроэнергетическими, – говорит Эрвин. – Во время массовых вымираний происходит очень быстрый коллапс экосистемы».

Массовое вымирание электричества в Нью-Йорке, август 2003. Фото: Robert Giroux.

Я пообщался с Эрвином, чтобы узнать его отношение к модной идее о том, что в данный момент на нашей планете происходит шестое массовое вымирание, сравнимое с «большой пятеркой» массовых вымираний в истории земной жизни. Многие научно-популярные статьи принимают эту идею как данность, и действительно, есть что-то эмоционально удовлетворяющее в мысли о грандиозном высокомерии и величайшей близорукости, из-за которых человечество тянет за собой в пропасть всю планету.

Учитывая, сколь сурово люди навредили природе на протяжении тысячелетий, эта идея кажется мне привлекательной, как и многим геологам и палеонтологам. Наша деструктивная деятельность столь понятна и близка, столь синонимична самой цивилизации, что мы фактически не замечаем, насколько странным стал мир, который мы строим. Например, до недавнего времени вся позвоночная жизнь на планете была дикой. Но сегодня дикими остаются лишь 3% наземных животных, остальные же 97% биомассы – это люди, скот и домашние питомцы. Эта биосфера-франкенштейн обязана своим существованием быстрому росту индустриального сельского хозяйства и обеднению самой дикой природы, которая утратила чуть ли не половину своего изобилия с 1970 года. Виной тому – непосредственный отстрел животных, а также уничтожение их местообитаний по всему миру: почти половину суши люди превратили в сельхозугодья.

Океаны претерпели похожие изменения за последние десятилетия, пока там упражнялась индустриальная мощь, накачанная во времена Второй мировой войны. Рыболовные траулеры ежегодно вспахивают территорию морского дна общей площадью в пару США, уничтожая бентос. Сады кораллов и губок, дающие приют разнообразным морским обитателям, превратились в морщинистые безжизненные равнины. С 1950 года произошло сокращение до 90% всех крупных морских хищников, включая хорошо знакомых всем обжорам треску, палтуса, тунца, меч-рыбц, марлина и, конечно, акул. 270 тысяч акул губятся ежедневно, по большей части ради безвкусных плавников, жизненно необходимых для того, чтобы украсить собой тарелки высокостатных китайских богатеев. И сегодня, несмотря на рост рыболовной индустрии и увеличение числа рыболовецких судов, несмотря на то что траулеры переходят из истощенных традиционных районов рыбной ловли в новые, несмотря на более изощренные технологии вылова, глобальный улов уже не растет.

Протяженность коралловых рифов – центров океанического биоразнообразия – сократилась на треть за последнюю четверть века из-за чрезмерного вылова рыбы, загрязнения и инвазивных пришельцев. Меж тем для 500 миллионов человек, в основном бедняков из развивающихся стран, они служат источником пищи, защитой от непогоды, местом заработка. Как и в случае нескольких рифовых вымираний прошлого, коллапс современных рифов наступит из-за потепления и закисления океана – произойдет это, как ожидается, к концу текущего столетия, а может быть, и намного раньше. В годы рекордных температур, 1997–1998, загнулось 15% мировых рифов. Сегодня под угрозой оказался крупнейший риф нашей планеты – Большой Барьерный риф.

Куда ни глянь – везде проблемы. Да, среди жертв есть страшные верховные хищники, которые могут представлять угрозу человеку, например львы, чья численность упала с 1 миллиона во времена Иисуса до 450 тысяч в 1940-х и 20 тысяч в наши дни – то есть на 98%. Но чем провинились бабочки, которые потеряли в изобилии 35% с 1970-х?

Как и все вымирания, современное – многофазно и комплексно, происходит в течение десятков тысяч лет, а началось оно с выхода нашего брата из Африки. Другие массовые вымирания, глубоко погребенные в истории Земли, также разыгрывались десятки и даже сотни тысяч лет. Для геологов будущего мощная волна вымираний, случившаяся несколько тысяч лет назад, когда Первые Люди пришли на новые континенты и острова, едва ли будет отличима от нынешней, что была запущена модернизацией и ее растущими аппетитами. Несомненно, антропоценовое вымирание заслужило свое место в пантеоне величайших экологических катастроф всех времен – рядом с «большой пятеркой» самых массовых вымираний в истории Земли: ордовикским, девонским, пермским, триасовым и мел-палеогеновым.

Никак нет, уверяет Эрвин. Это все «мусорная наука», говорит.

Шестое вымирание. А есть ли оно? Иллюстрация: Gordon Liddle.

«Многие из тех, кто делает поверхностные сравнения текущей ситуации с массовыми вымираниями прошлого, понятия не имеют о различиях в характере данных, о том, насколько действительно ужасными были массовые вымирания, записанные в морской ископаемой летописи, – говорит Эрвин. – Нет, я не утверждаю, что люди не нанесли огромного ущерба морским и наземным экосистемам, но я считаю, что, как ученые, мы должны отвечать за аккуратность подобных сравнений».

Если его аналогия с энергосистемами корректна, то пытаться остановить массовое вымирание, которое уже началось, – это все равно что митинговать против сноса здания в момент, когда его взрывают.

«Люди, утверждающие, что мы живем в эпоху шестого вымирания, не достаточно разбираются в массовых вымираниях, чтобы понимать логические изъяны в своей аргументации, – продолжает Эрвин. – Они уверяют, что, пужая людей, можно побудить их к действиям, но на самом-то деле если шестое вымирание – это реальность, то никакого смысла в охране природы уже нет».

Потому что в тот момент, когда массовое вымирание начинается, миру уже приходит конец. Если мы действительно находимся в середине массового вымирания, то вопросы сохранения тигров и слонов уже не актуальны – беспокоиться нужно за койотов и крыс.

«Это проблема коллапса сети, – говорит Эрвин. – Как в случае энергосистем. В исследования их динамики вкладываются тонны денег. Но изучают все это физики – им дела нет до электросетей или экосистем, для них главное – математика. Никто на самом деле не знает, как работают энергосистемы. И как работают экосистемы – тоже. Я думаю, что если все будет так продолжаться, то массовое вымирание наступит, но пока что его нет, и это придает оптимизма, ведь это означает, что у нас есть время, чтобы постараться конца света избежать».

Cтранствующие голубчики. RIP. Иллюстрация: Thomas A. Bennett.

Что еще важно, каждое из вымираний «большой пятерки» было несопоставимо значительнее современных антропогенных последствий, отмечает Эрвин. Разговоры о массовых вымираниях неизбежно затрагивают палеонтологию и ископаемую летопись, напоминает он.

Вот странствующие голуби, символ «шестого массового вымирания»: все они были истреблены в начале XX века – эта экологическая трагедия рассматривается в качестве доказательства деструктивной геологической мощи человечества, с которой следует считаться.

«Есть примерные оценки численности странствующих голубей в XIX веке – порядка 5 миллиардов. Они закрыли бы собой все небо, – говорит Эрвин. – А теперь вопрос: если не рассматривать их в археологическом контексте, сколько известно ископаемых странствующих голубей?»

«Немного?» – предположил я.

«Два. Это были невероятно многочисленные птицы, но из ископаемой летописи можно было бы даже не узнать об их существовании».

Ископаемая летопись чрезвычайно неполна. По некоторым оценкам, мы нашли лишь 0,01% всех видов, которые когда-либо существовали. Большинство животных в летописи – морские беспозвоночные, такие как брахиоподы и двустворчатые моллюски, широко распространенные в геологическом плане и с хорошо сохраняющимся скелетом. По сути, мы знаем о массовых вымираниях в первую очередь благодаря разнообразным морским беспозвоночным, а не крупным и харизматичным, но редким существам вроде динозавров.

«Можно спросить: окей, сколько современных географически распространенных, многочисленных, обладающих скелетом морских таксонов вымерло? И ответ будет: почти нисколько», – говорит Эрвин. Из современных животных, для которых имеются наиболее надежные оценки численности (мадрепоровые кораллы, амфибии, птицы, млекопитающие), приблизительно от 0 до 1% видов вымерло в историческое время. Для сравнения: кошмарное пермское вымирание унесло до 90% всех видов животных на Земле.

Массовые вымирания забирают не только харизматичную мегафауну, но и выносливые и вездесущие организмы – моллюсков, насекомых, растения. Чтобы они вымерли, нужно постараться. Но как только порог преодолен и мир вошел в режим массового вымирания, ничто не остается в безопасности. Массовые вымирания уничтожают почти все живое на планете.

Великое пермское вымирание. Лихое было время. Иллюстрация: SharkeyTrike.

Может показаться, что идея о том, что сейчас массового вымирания нет, – это индульгенция человечеству и поощрение к дальнейшему разграблению земных ресурсов. Но на самом деле в ней кроется неуловимый и, возможно, намного более жуткий довод.

Вот где на авансцену выходит нелинейность реакции экосистемы. Приближение к массовому вымиранию можно уподобить приближению к горизонту событий черной дыры: пересекаешь определенную границу, которая необязательно даже выглядит выразительно, – и пиши пропало. Или как персонаж Хемингуэя в романе «И восходит солнце» говорил о банкротстве: «Сначала постепенно, а потом сразу».

«То есть, – говорю, – мы вроде как толчемся где-то, где все кажется нормальным, а потом…» «А потом все летит к чертям, – подытоживает Эрвин. – Единственная наша надежда на будущее заключается в том, что мы не живем сейчас в эпоху массового вымирания».


Все права на данный русскоязычный текст принадлежат нашему журналу. Если вы хотите поделиться с друзьями и подписчиками, можно использовать фрагмент и поставить активную ссылку на эту статью – мы будем рады. С уважением, Батрахоспермум.

Вас также могут заинтересовать статьи:
Свиноножки, которых мы потеряли
Растение отказалось вымирать и явилось по почте
Франкенштейн спас человечество

Комментарии:

Высказать свое мудрое мнение