История, которая описана в этом номере, – пример превосходной журналистской работы Фила Маккенны для The Big Roundtable и один из лучших лонгридов 2015 года. Мы вам пересказали его год назад, сохранив все самое вкусное. Теперь публикуем номер повторно на новом сайте и рекомендуем всем к прочтению.

Протянувшись на 12 500 км с севера на юг, через всю Европу бежит зеленая лента. Когда-то тут проходила граница, отделявшая Запад от стран социалистического Восточного блока. Теперь это – Зеленый пояс, прибежище для диких животных, экологический коридор, соединяющий несколько десятков национальных парков в 24 странах, которые нанизаны на него, как жемчужины на ожерелье. Зеленый пояс является редким примером положительного наследия холодной войны. А когда-нибудь его, возможно, назовут одной из величайших историй успеха в деле охраны природы. В основе этой истории – дружба двух мальчиков, которые любили птиц.

Кай и Гюнтер

«Железный занавес» был не просто фигурой речи. Два идеологических лагеря разделяла цепь застав, укрепленных металлом: электрические ограждения, колючая проволока, мины и пулеметы – если что-то могло остановить, покалечить или убить, Советский Союз непременно пичкал этим границу с «загнивающим» Западом. На протяжении значительной части XX века «железный занавес» был объектом интересов железнолицых солдат, хитроумных шпионов, отчаянных перебежчиков и Кая Фробеля.

Весной 1973 года тринадцатилетний мальчик в зеленой куртке, резиновых сапогах и с биноклем на шее немного напоминал шпиона, а его ежедневные прогулки вдоль границы со стороны ФРГ, длящиеся порой с раннего утра до позднего вечера, тем более должны были насторожить пограничников обеих Германий. Но они были слишком сильно заняты слежкой друг за другом и мало обращали внимание на невысокого подростка, который к тому же при желании мог спрятаться за кочку.

Кай меж тем наблюдал в бинокль за птицами. В буферной зоне между ФРГ и ГДР, примерно в сотню метров шириной, буйствовала дикая жизнь. Многих птиц, таких как серый сорокопут, мальчик никогда прежде не видел. Луговые чеканы, каждую весну возвращавшиеся сюда из Африки, устраивали брачные демонстрации на заборе из колючей проволоки, за которой начиналась «полоса смерти», Todesstreifen.

Проволока не везде могла воспрепятствовать тому, чтобы шагнуть в буферную зону, но, как и все, кто вырос у границы, Кай знал, что это не просто запрещено, но и очень опасно. Десятки тысяч восточных немцев перебегали через границу, многие выживали. В августе 1963 года Петер Айхорн двух с половиной лет от роду случайно переполз через минное поле неподалеку от Хассенберга, где вырос Кай, и заснул в другой Германии. Но многие и погибали. Так, в 1966 году солдат ГДР прострелил легкие 15-летнему Райнеру Бранду, пытавшемуся пересечь полосу. Кай знал, что если восточные пограничники примут его за перебежчика, то будут стрелять на поражение.

Но запретный плод дикой природы манил мальчика. В один прекрасный полдень, когда у солдат обеих Германий случился ланч, Кая посетило странное ощущение, будто за ним не следят, да и проходил он мимо особенно лесистой части буферной зоны, где юнцу несложно потеряться из виду. Так что, окинув напоследок взором сельскохозяйственные поля за своей спиной, он тихо шагнул на восток. Сердце его учащенно билось, когда он ходил по чаще, вокруг прудов и поваленных деревьев. Мальчик не верил своим глазам – настолько это было непохоже на все то, что он видел прежде.

Пройдут годы, прежде чем Кай решится сходить туда снова. Довольствоваться приходилось созерцанием полян в бинокль. Зимой на той стороне границы можно было увидеть восточно-германских детишек, катающихся на санках с холма, и даже услышать их звонкие голоса. «Они были моими сверстниками, – вздыхает Кай. – Но не было никакой возможности пересечь границу и познакомиться».

По вечерам Кай, бывало, бродил вдоль границы в поисках козодоев. Обычно, когда он натыкался на пограничный патруль, солдаты не обращали на него внимания, но всякий раз, как он подходил к участку, где жили козодои, внезапно возникали погранцы и требовали документы как заведенные. Годы спустя Кай узнал, что птицы гнездились возле прорытого под пограничными укреплениями туннеля, который использовало для переброски на Запад своих агентов Министерство государственной безопасности ГДР, известное как Штази. Пограничники Западной Германии знали об этом туннеле, и мальчик, шныряющий рядом в своем «шпионском» прикиде, вызывал подозрения.

Помимо шпионов границу на регулярной основе пересекал восточно-германский мусор. Несла его река Штайнах, которая текла мимо Зоннеберга в ГДР, затем переливалась через границу и проходила мимо Хассенберга в ФРГ. В конце мая 1970 года западно-германский фермер разгребал возле границы скопившийся после паводка мусор: консервные и пивные банки, пластиковые контейнеры, мина… Взрывом снесло часть лица, и мужика срочно привезли к отцу Кая, сельскому врачу, который остановил кровотечение под впечатлительным взором сына. Вскоре Кая стал преследовать повторяющийся ночной кошмар: ночь на дворе, вдруг вспыхивает огонь, небо заливается красной и желтой зарницей, и советские солдаты и танки переходят через границу, выступая из Зоннеберга.

В Зоннеберге жил другой 13-летний мальчик. Осенью 1979 года, через шесть лет после вылазки Кая в «полосу смерти», Гюнтер Бервинг, подвижный юноша со светлыми вьющимися волосами, приблизился к границе с противоположной стороны. Недалеко от укрепленного ограждения, за которым простиралась «защитная полоса» ГДР в полкилометра шириной, он увидел человека, стоящего у кромки пруда, а рядом с ним – натянутую между двумя жердями сетку. Мужчина аккуратно достал из сетки ласточку и окольцовывал ее. Всему этому он впоследствии научил и Гюнтера.

Чем больше времени мальчик проводил на станции мечения птиц, тем больше его интересовали грачи: по утрам тысячи их улетали в ФРГ, а возвращались к ночи. Гюнтеру было интересно, зачем они перелетают через границу и что делают на Западе. ФРГ была словно другая планета, с которой не было никакой связи – ни дорожной, ни железнодорожной, ни телефонной. Прояснить орнитологический вопрос не представлялось возможным.

Граница воспринималась Гюнтером не как угроза, а скорее как тюремная стена. «Защитная полоса» якобы предназначалась для защиты от вторжения с Запада, но на деле служила для предотвращения побегов с Востока. Если Кай Фробель мог гулять возле границы и при определенных условиях даже перейти ее, Гюнтер Бервинг и близко к ней не мог подойти. Ширина полосы варьировала от 500 метров до нескольких километров и ограждалась трехметровым электрическим забором. Если кто-то преодолевал его, то вскоре выходил к дороге, по которой ездили солдаты и выискивали на земле следы беглецов. За дорогой – крутой ров, готовый упокоить любое транспортное средство, решившее покинуть социалистический рай. Затем еще два забора, разделенных 30-метровой минной полосой. И наконец, стометровая буферная зона, куда однажды проник Кай.

Выросши вблизи таких фортификаций, Гюнтер чувствовал себя как в ловушке. «Грачи могли летать через границу, но для людей это было невозможно», – вспоминает он.

Встреча

В 1977 году министерство охраны окружающей среды Баварии провело конкурс научных работ, в котором принял участие 17-летний Кай Фробель. Его работа по приграничным птицам не только взяла главный приз, но и впервые затрагивала проблему биологического богатства «железного занавеса». «Эта пограничная полоса представляет собой самую нетронутую область на всей исследованной территории, – писал Кай. – Необходимо рассматривать ее как уникальную, и, следовательно, она нуждается в защите».

Три года спустя свое исследование затеял 14-летний Гюнтер Бервинг, он стал детально записывать перемещения грачей. «В течение пяти лет наблюдений я стоял под деревьями, на которых отдыхали эти птицы, и только раз одна из них накакала на меня», – утверждает Гюнтер. Чтобы выяснить, куда именно улетают грачи в дневное время, ему нужна была помощь. Его тетушка Нелли жила в ФРГ, но ей разрешалось навещать родственников в Зоннеберге. Гюнтер спросил ее, не знает ли она кого-нибудь на Западе, кто мог бы рассказать, чем занимаются птицы днем. Так при посредничестве тети в 1980 году восточно-германский мальчик стал обмениваться письмами с западно-германским студентом.

На Западе было больше еды, даже для птиц. Грачи улетали на сельскохозяйственные поля ФРГ, которые были более плодородными, чем в ГДР. По мере переписки Кай и Гюнтер стали понимать, что оба сильно интересуются птицами и природой вообще. Но встретиться когда-либо не представлялось возможным. Впрочем, попробовать стоило. Однодневные пропуска обычно выдавались пожилым родственникам, но для 22-летнего Кая, живущего близ границы, могли сделать поблажку. Спустя несколько месяцев его просьба была удовлетворена.

Подъезжая одним летним утром 1981 года к Зоннебергу, Кай нервничал: отсюда в его детских кошмарах происходило советское вторжение. Дороги в колдобинах, пустые улицы, серые здания, запах тухлых яиц из-за угольной пыли – Кай находился всего в нескольких километрах от своего дома, но чувство было такое, что он где-то еще, но никак не в Германии.

Страхи, что он не сможет найти Гюнтера, оказались напрасными. «Сразу было понятно, что он с Запада», – вспоминает Гюнтер. В вотчине бледно-серых «трабантов» желтый «фиат» Кая производил такое же впечатление, как летающая тарелка. Цветастая футболка, джинсы и голубые тенниски на ногах – явные признаки пришельца «весси». В свою очередь Гюнтер показался Каю необычайно взрослым: ему было всего 15, но он был выше Кая и обладал определенной зрелостью, нехарактерной для парней его возраста на Западе.

Гюнтер привел Кая в свой двухэтажный дом с огородом, познакомил с мамой, которая родилась в Хассенберге, на той же улице, где вырос Кай. На ланч она приготовила ребятам пельмени – это блюдо по сей день озаряет улыбкой его лицо. Затем Гюнтер познакомил старшего товарища с друзьями-птичниками, и все вместе отправились на лесистые холмы на севере города. В тот день представление Кая о восточных немцах стало меняться. Мальчики и девочки, которых он встретил, говорили на том же языке, но то, как они разговаривали, отличалось. «У них была очень дружелюбная, человечная манера разговаривать друг с другом, – вспоминает он. – Не так жестко, как в Западной Германии».

С наступлением темноты Кай стал волноваться о возвращении – срок визы истекал в полночь. До границы было совсем недалеко, но он не хотел рисковать. Гюнтер, адаптированный к постоянным ограничениям в ГДР, напротив, совершенно не беспокоился. Времени полно, сказал он Каю и предложил сходить в дискоклуб на краю города, где ребята встречались по выходным и пили пиво. Позднее, когда они прощались на парковке клуба, Кай выразил неуверенность насчет того, когда они смогут еще увидеться. Es geht seinen Gang, сказал ему Гюнтер. Все путем. Кай прежде не слышал этой фразы, но она звучала оптимистично.

Друзья встречались раз десять в последующие несколько лет, когда Каю удавалось получить однодневный пропуск. Всякий раз он привозил конфеты родителям Гюнтера и книги о птицах и природе самому Гюнтеру. Тот в свою очередь делился новейшими орнитологическими исследованиями Восточной Германии, которые, несмотря на востребованность, было крайне сложно достать на Западе. Дружба росла, круг общих интересов расширялся. «Со временем мы стали обсуждать более личные вещи – друзей, подружек и прочее», – говорит Кай.

И по мере того как развивались отношения ребят, за ними все сильнее приглядывало Штази.

Экологическая угроза

Гюнтер возглавлял молодежную экологическую группу в Зоннеберге. В основном ее деятельность не вызывала поднятых бровей, но в 1983 году некоторые члены, включая Гюнтера, посетили конференцию по проблемам окружающей среды. Восточная Германия в то время пребывала в состоянии экологической катастрофы. В маленькой стране добывалось больше бурого угля, чем где-либо еще в мире, включая весь СССР. Отходы шахт и химических заводов загрязняли воду, сжигание низкопробного угля на устаревших электростанциях порождало кислотные дожди, а те уничтожали леса и озера и снижали сельхозпроизводство. Однако все это поразительным образом замалчивалось. Наблюдать за птицами еще было можно, но обсуждать серьезные экологические проблемы – verboten.

После этой конференции агенты Штази стали вести пристальное наблюдение за Гюнтером и его западным товарищем. В досье заносились все их встречи и письма, на фотокопиях видны даже приложенные линейки, показывающие размеры конвертов. Когда после объединения Германии друзья получили доступ к своим делам, выяснилось, что Гюнтер возглавлял «негативную декадентскую группу молодых людей». Кай представлял еще большую опасность: в Штази ошибочно заключили, что он занимает высокую позицию в набирающей влияние в ФРГ Партии зеленых, и дали ему кодовое имя «Альтернатива» с пометкой «использование экологических проблем для подстрекания альтернативной политической активности, направленной на подрыв Варшавского договора».

Экологическое движение возникло как реакция на беспрецедентное загрязнение, вызванное деятельностью госпредприятий, и представляло угрозу режиму. Чтобы противостоять ему, власти ГДР предпочитали дискредитировать лидеров в глазах сторонников, нежели арестовывать людей или подавлять протесты, и с этой целью внедряли в экогруппы агентов. Об одной прелестной девушке, которую Гюнтер считал хорошей подругой, он до сих пор избегает разговаривать.

Осенью 1984 года Кай в последний раз приехал в ГДР к своему товарищу. Скоро Гюнтеру исполнится 18, и весной он пойдет в армию. Провожая солнце на вершине холма недалеко от дома Гюнтера, ребята подсчитывали, когда он сможет приехать к Каю в ФРГ. Восточным немцам старше 65 лет давали специальные трехдневные визы, а значит, подождать нужно было до 2031 года. «Это была минутка печальки, – вспоминает Кай. – Сорок семь лет ожиданий – это вечность. И смешно, и безнадежно».

Одно из последних писем Каю Гюнтер написал в апреле 1985-го, за два дня до ухода в армию. В нем он поделился новостями о природоохранных проектах своей группы и упомянул внутренние распри, возможно спровоцированные Штази, которые грозили развалом группы. Возникла необходимость реорганизовать ее, и Гюнтер выражал сожаление, что ему приходится покинуть сподвижников в этот решающий момент.

После службы Гюнтер захотел изучать лесоводство в колледже, но заявка была отклонена. Позднее он выяснил, что причиной отказа была его экологическая активность и связь с Каем. Ему удалось устроиться помощником лесничего, и он стал работать возле границы под неусыпным контролем пограничников. Однако в один весенний день 1988 года они потеряли из виду Гюнтера и его коллегу. «Мы на полчаса остались без присмотра, всего в тридцати метрах от ограждения, – говорит он. – Можно было запросто перейти». Но, как ни желал Гюнтер увидеть Запад, его удерживала привязанность к дому, к тому же в то время он уже встречался с Анной, своей будущей женой.

Пока Гюнтер страдал от репрессий, Кай сконцентрировался на изучении буферной зоны, и эта работа подтвердила ее важную экологическую роль. Многие птицы региона, включая луговых чеканов и козодоев, образовывали больше 90% пар и селились именно там. Биоразнообразие, которое Кай наблюдал в «зоне смерти», представляло альтернативу безжизненным и однообразным немецким лесам, которые еще до войны ужасали экологов.

Вскоре после того, как 26-летний Кай Фробель опубликовал свои орнитологические исследования в сентябре 1985 года и завершил исследования в Байройтском университете, ему предложили позицию регионального директора в одной из ведущих природоохранных организаций ФРГ – BUND Naturschutz, чья штаб-квартира находится в Нюрнберге. Карьера задалась, но вместе с тем росло понимание, что любые контакты с Гюнтером могут навлечь неприятности на голову его восточного товарища. Два молодых человека постепенно стали отдаляться друг от друга.

Но вдруг в четверг 9 ноября 1989 года пала Берлинская стена.

На пути к Зеленому поясу

Слезы катились по лицу Кая, когда он в маленькой квартирке в южной части Нюрнберга смотрел по телевизору, как толпы восточных и западных берлинцев танцуют вместе у Бранденбургских ворот. «Не думал, что этот день придет, – говорит Кай. – Мы все считали, что эта стена построена навечно». Но уже к выходным открылась вся граница, разделявшая Восточную и Западную Германии.

За три дня, последовавшие после падения стены, Запад посетило более 3 млн восточных немцев. Среди них был и Гюнтер. Он приехал в Хассенберг, навестил тетушку Нелли, но с Каем, к сожалению, не увиделся – возможности предупредить не было, ведь мало у кого в ГДР были телефоны.

Когда в понедельник Кай пришел на работу, его срочно вызвал к себе начальник. Хуберт Вайгер был ревностным защитником немецкой природы и политически прошаренным мужиком, у которого имелись связи с разрешенными в ГДР экологическими организациями и даже восточными политиками, вплоть до бывшего генсека Эриха Хонекера. Сядь, сказал Хуберт Каю. «Железный занавес» пал. Если мы не будем действовать быстро, бесценная буферная зона между Восточной и Западной Германией будет стерта с лица Земли.

В течение недели 27 экологам Восточной Германии были отправлены приглашения. «Есть острая необходимость в совместной работе», говорилось в них. Первую встречу наметили на 9 декабря, место проведения – закусочная в городке Хоф на границе с ГДР.

Приграничные города в то время подверглись настоящему нашествию восточных немцев. Правительство ФРГ с 1970 года приветствовало всех въезжающих граждан ГДР «приветственными деньгами» (Begrüßungsgeld) – прописанной из федерального бюджета материальной помощью. В первые недели после падения стены банки и сберкассы Западной Германии работали даже ночью – всем хотелось получить свою сотню марок и отовариться в западном «зупермаркт». Естественно, это вызвало большие затруднения в дорожном движении. Кай и Хуберт пробирались к Хофу по сельским дорожкам.

Подъехав к закусочной, они увидели, что парковка забита восточно-германскими автомобилями. «Мы сильно расстроились, увидев все эти машины, – говорит Кай. – Мы думали, эти люди припарковались тут, чтобы пойти по магазинам в городе. А потом осознали, что это были наши гости». Около четырех сотен человек в одной таверне. Всех их Кай призвал к защите полосы нетронутой природы, идущей по ходу бывшего «железного занавеса».

«Пограничная полоса между ФРГ и ГДР должна быть взята под охрану как зеленый пояс и экологический стержень Центральной Европы, и необходимо сделать это немедленно!» Сотни рук хором взвились в воздух в знак единодушной поддержки. Так родился Зеленый пояс, Grünes Band.

Гюнтер Бервинг, 23 лет от роду, тоже был там, но пообщаться с 30-летним другом в такой толпе не представилось особой возможности. Поэтому Кай пригласил его в Нюрнберг на Рождество и сводил в китайский ресторан – тогда Гюнтер впервые попробовал китайскую кухню. Новый год они также встретили вместе, на этот раз к ним присоединились и их подруги – Анна и Инес. Через полтора года, в сентябре 1991-го, Гюнтер и Анна поженятся. Кай и Инес собирались сделать это летом 1990-го, но у судьбы на их счет были свои планы: в мае Инес умерла вместе с нерожденным ребенком из-за осложнений во время беременности.

После смерти подруги Кай полностью ушел в работу. Зеленый пояс требовал большого усердия. Сорок лет уникальная экосистема была под защитой оружия и процветала потому лишь, что любого вошедшего туда поджидала смерть. Но после падения «занавеса» немцы захотели устранить все, что напоминало им о былом разделении, и как можно скорее. Ограждения демонтировались, поля разминировались, сторожевые башни сносились, буферная зона вспахивалась пройдошливыми фермерами.

Усилиями Кая и его сторонников, в числе которых был и Гюнтер, получивший работу в региональном правительстве и учредивший местное подразделение BUND, к 2002 году удалось отстоять 85% земель Зеленого пояса Германии. Проекту было посвящено множество мероприятий за прошедшие 12 лет, и вот в июне 2002 года Кай и Хуберт, к тому времени председатель BUND Naturschutz, отправились в Дудерштадт на открытие художественной инсталляции. Там должен был быть Михаил Горбачев.

В России к Михаилу Горбачеву отношение неоднозначное, но для немцев он герой. «Потому что ни одного солдата не послал, когда началась революция в Восточной Германии, – говорит Кай Фробель. – И мы все считаем, что это было главным образом его решение».

В поезде Хуберт просматривал речь, которую для него написал Кай, и вдруг решил внести поправку. На предстоящем мероприятии он захотел предложить Зеленый пояс всей Европе. Grüne Band Europa – экологическая зона, бегущая лентой вдоль всего бывшего «железного занавеса», от Баренцева моря на севере до Черного моря на юге.

Кай был в смятении. Он и еще один коллега в BUND Naturschutz были единственными людьми, работающими над проектом Зеленого пояса в одной лишь Германии, и они, мягко говоря, зашивались. А теперь его начальник захотел, чтобы они распространили свои усилия на всю Европу! Но Хуберт был неумолим и спустя несколько часов озвучил идею Зеленого пояса Европы в присутствии высоких гостей. И тут же пошел на еще одну хитрость: он попросил Горбачева стать патроном проекта.

Экс-президента СССР, одного из крупнейших политиков XX века, застали буквально врасплох. Кучка немецких защитников природы с их нестандартными планами на западную границу его бывшей империи, по сути, манипулировали им. После небольшой паузы Горбачев сделал единственное, что мог сделать в этой ситуации, чтобы не потерять лицо, – покорно произнес слово «да». «Впечатляющую акцию провели немецкие экологи в районе города Дудерштадт», – напишут позже в пресс-релизе на сайте Михаила Сергеевича.

В заключение

Гюнтер, высокий и элегантный, с повзрослевшими кудряшками и добродушной сдержанной улыбкой, по-прежнему живет в Зоннеберге вместе с Анной и двумя детьми. Он не очень любит вспоминать прошлое, хотя оно не желает его отпускать. В маленькой клетке у окна в его доме живет пухлый хомяк Наташа. «Особая порода, из России», – говорит Гюнтер.

Кай, плотный и улыбчивый дядька с козлиной бородкой, больше отдается связи с прошлым, что неудивительно, ведь из окна его дома в Хассенберге виднеются деревья – на том самом месте, где когда-то проходила граница. В 2001 году он женился на Хайди, защитнице природы из Восточной Германии, их дочь Леа, как и отец, увлекается птицами, и он часто гуляет с ней там, где сам бродил в детстве. «Тяжело объяснить ребенку, как все было, – говорит Кай. – Сегодня там нет ограждений, солдат, есть только Зеленый пояс».

Два друга комплементарно дополняют друг друга. Кай занимается проектом в качестве администратора: рассматривает инициативы, общается с чиновниками, ездит на конференции. Гюнтер воплощает их мечты в реальность на месте – там, где они оба выросли. Благодаря его усилиям эта территория сегодня является одной из самых чистых и защищенных среди всех секций Зеленого пояса.

Поддержка Горбачева, хоть и символическая, вывела проект на совершенно новый уровень. В 2003 году к инициативе присоединился Международный союз охраны природы, и Зеленый пояс Европы постепенно становится реальностью. Конечно, не везде все так хорошо, как хотелось бы. Албанию, например, во времена холодной войны окружала буферная зона, которая была в сто раз шире, чем в Германии, и пыхала живностью на зависть многим европейским экосистемам. Но когда в 1992 году границы государства открылись, люди стали сводить леса и вылавливать животных. Волки, рыси и медведи еще остались там, но их дни сочтены. Чаще их можно увидеть в тесных клетках возле кафе и ресторанов Тираны.

На севере меж тем распростерся на 50 000 квадратных километров Зеленый пояс Фенноскандии – полоса шириной до 50 км, протянувшаяся более чем на 1000 км вдоль границы России с Финляндией и Норвегией. Ее главная ценность – в исключительном разнообразии экосистем, сменяющих друг друга с севера на юг: арктические тундры у побережья Баренцева моря, лесотундры Кольского полуострова и тайга Карелии, хвойно-широколиственные леса на островах Финского залива. Сохранность их очень высока, и Фенноскандия давно напрашивается на включение в Список всемирного наследия ЮНЕСКО. Главное только не разбазарить это самое наследие.

Сами того не ведая, Кай и Гюнтер, наблюдавшие за птицами по разные стороны «железного занавеса», были пионерами природоохранного движения, которое приобретает все больше и больше последователей в разных странах. У Зеленого пояса – живого исторического мемориала для всей Европы – «все путем». Es geht seinen Gang.

---

Подготовлено по материалам The Big Roundtable и других источников.
Фото с обложки: Klaus Leidorf. Рисунки мальчиков: Fallencoin.

Все права на данный текст принадлежат нашему журналу. Убедительная просьба не копировать его в соцсети или куда-либо еще без договоренности с редакцией. Если хотите поделиться информацией с вашими подписчиками, можно использовать фрагмент и поставить активную ссылку на этот номер – мы будем рады. И конечно, будем очень признательны за любую поддержку нашего проекта. С уважением, Батрахоспермум.

Вас также могут заинтересовать статьи:
Таинственное исчезновение и возвращение Белохвостика
Секвойи-призраки оказались не такими уж и паразитами
Сверхслух и дырочки: как проблема в ухе приводит к звуковой перегрузке и сводит с ума