Батрахоспермум № 46(108) – Антропауза

Порозовели лагуны Албании: там поселились фламинго. Эти птицы долго сюда не заглядывали, но в последние лет пять в лагуне Нарта на побережье Адриатического моря они сформировали постоянную популяцию, которая к 2020 году насчитывала свыше двух тысяч особей. Еще тысяча внезапно прилетела этой весной из Африки, Испании, Италии, Греции, Франции. В отсутствие назойливых туристов, рыболовецких лодок, паромов и других судов, сновавших некогда туда-сюда возле портового города Влёра, в тиши без шума с автострады всего лишь в полукилометре от лагуны фламинго чувствуют себя вольготно как никогда. Они хлопают своими чернокаемчатыми крылышками, плещутся в сверкающей водице, пируют и танцуют, наслаждаясь первозданным естеством.

В национальном парке Крюгера (ЮАР) по полю для гольфа разгуливают львы с гиенами, там же на лужайках резвятся гиеновидные собаки. Шакалы заполонили опустевший Тель-Авив, нубийские горные козлы прогуливаются по набережной Эйлата, а в вымершем израильском аэропорту гусыня-мать ведет нильских гусят по взлетным полосам. По улицам Аделаиды (Австралия) скачет кенгуру, в Сантьяго (Чили) зачастили пумы, на парковке в Мар-дель-Плата (Аргентина) отдыхают морские львы, а в центр Нара (Япония) на поиски пищи приходят пятнистые олени – туристов с кормом в парке больше нет. Давеча наш главный редактор листал подшивку «Батрахоспермумов» на самоизоляции в московском офисе, как вдруг с ним рядышком примостился любопытный крокодил.

Крокодилы обычно избегают туристов и не покидают лагуны Вентанильяс на юге штата Оахака (Мексика), но в апреле впервые за многие годы они выбрались на опустелый пляж и стали загорать.

Города и другие антропогенные ландшафты настолько очистились от людей, что на их место пришли менее страшные животные. Этот беспрецедентный для современной истории период, характеризующийся повсеместным снижением человеческой мобильности, получил название антропауза.

«Мы заметили, что люди начали называть этот карантинный период Великой Паузой (Great Pause), но, по нашим ощущениям, пригодился бы более точный термин, описывающий значительное глобальное замедление активности конкретно людей, особенно по части путешествий, – отмечают авторы недавней публикации в научном журнале Nature Ecology & Evolution. – Мы в курсе, что правильный префикс – «антропо-», но выбрали сокращенную форму, более простую в усвоении и употреблении, к тому же отзвуки пропавшего «по» слышны в английском произношении слова «пауза» (pɔːz)».

Новое слово в науке

У планеты «антропоз». Но в данном контексте это отнюдь не болезнь. Скорее наоборот – профилактика. И внезапный шанс для науки. «Это потрясающая возможность для исследований, хоть и возникла она в связи с трагическими обстоятельствами, – говорит эволюционный эколог Кристиан Руц из Сент-Энрюсского (Великобритания) и Гарвардского (США) университетов, ведущий автор статьи. – Это возможность узнать больше о том, как люди и природа взаимодействуют на этой планете. И мы, как научное сообщество, не можем позволить себе ее упустить!»

Отношения человека и природы трудно изучать. Можно сравнивать поведение видов на охраняемой и неохраняемой природной территории, или в городской среде и сельской местности, или в одном районе в выходные и будни либо до и после массового исхода людей (например, из зоны отчуждения Чернобыльской АЭС – там, можно сказать, случилась локальная антропауза). «Проблема всех этих подходов в том, что обычно их можно применить на очень небольшом количестве участков, – отмечает Руц. – А то, что произошло сейчас, – это глобальное снижение человеческой активности, и мы можем увидеть его эффекты в целых географических регионах, воздействие на экосистемы и виды в целом».

Среди самых частых гостей городов на антропаузе – кабаны. Они, например, спустились с гор и рыскали в Ареньс-де-Мар и Барселоне (Испания), бегали по улицам многих других европейских городов. А эта парочка замечена в Аяччо, остров Корсика (Франция), 18 апреля 2020 года. Фото: Pascal Pochard-Casabianca.

Взять, например, илек – североамериканских хищных зверух из семейства куньих, совсем не похожих на кабанов. «Им полагалось находиться в лесах подальше от людей, а они каким-то образом оказались в городах, – сообщает эколог Мартин Викельски из Института изучения поведения животных Общества Макса Планка и Констанцского университета (Германия), один из соавторов публикации об антропаузе. – Это культурное изменение – оно не генетическое».

И действительно, ильки не адаптировались к городской жизни постепенно, как если бы шел отбор на смелость – она требуется, чтобы заходить в города в поисках новых источников пищи, придающей энергию для поиска партнеров. Если рисковое поведение оборачивается репродуктивным успехом, гены смельчаков шире распространяются в популяции – так, поколение за поколением, идет адаптация к городской среде. Но антропаузные изменения в поведении илек слишком быстры, чтобы быть генетическими. Скорее, они определяются индивидуальными решениями и передачей опыта от особи к группам, полагает Викельски. «Глобальный эксперимент по передаче и сохранению информации в животных сообществах невероятно чудесен», – умиляется он.

Столь быстрые поведенческие сдвиги можно отслеживать с помощью специальных устройств, позволяющих не просто мониторить передвижения животного, а фиксировать внезапные изменения в скорости (например, удирание при испуге), частоте сердцебиения и состоянии здоровья, различия в дневной и ночной активности, а также подслушивать его разговоры с сородичами. Все эти данные можно сопоставить с дорожным трафиком или другими видами человеческого поведения (возможно, вас придется чипировать), и тогда станет ясно, действительно ли животные ведут себя иначе или же это их обычные дикие повадки, которые мы просто стали лучше подмечать во время антропаузы.

Ландшафт смелости

Одна из давних загадок городской экологии: боятся ли животные самого города – его огромных зданий, опасных дорог, обильной инфраструктуры – или же его обитателей, то есть нас? Антропауза позволяет изучить этот вопрос как никогда обстоятельно. Если тот или иной вид не заходит даже в обезлюженные города, то дело в городской среде. Если бродит по городу смело – значит, дело в людях.

Кашмирские козы смело шагают по Лландидно (Уэльс) в направлении вкусных кустов, 31 марта 2020 года. Потомки двух коз, подаренных персидским шахом новоиспеченной королеве Виктории в 1837 году, обитают на возвышенности Грейт-Орм и спускаются в город лишь в ветреную погоду, обычно не заходя дальше окраины. Фото: Christopher Furlong.

У животных, которые боятся хищников, в голове есть своего рода ментальная карта местности, на которой расставлены оценки риска быть сцапанными. Эту психологическую карту ученые называют «ландшафтом страха». Люди, как никто другой, способны на этот «ландшафт» влиять, потому что убиваем мы много и на всех трофических уровнях, делаем это весьма изощренными способами, нередко с помощью собак, а иногда и случайно, сбивая и давя животных на дорогах. Неудивительно, что наше исчезновение с антропогенных ландшафтов меняет их восприятие животными, а значит, и поведение оных.

В обзорном исследовании 2018 года было показано, что звери по всему миру становятся активнее ночью, чтобы реже встречаться с людьми: в среднем время ночной активности увеличилось на 20%. Эффект более выражен у крупных млекопитающих и не зависит от того, что именно делает человек – охотится, строит дороги, пашет поле или просто чешет репу на опушке. Переходят к ночной жизни даже хищники, находящиеся на вершине пищевой пирамиды, для которых люди не представляют непосредственной угрозы. Если животные подстраиваются под человечество в одну сторону, то, определенно, смогут и отыграть назад, пока оно изолируется в своих бетонных логовах. А затем вновь переиграть, когда пандемия закончится.

Отдельный интерес представляют изменения в поведении животных на территориях с разным карантинным режимом: в города, где гражданам разрешают гулять, звери стараются не соваться – они устремляются туда, где ограничения строже. Или вот обратный пример: когда городские развлечения накрылись, а спортивные объекты закрыты, горожане чаще отправляются за город, на природу – тем самым они стрессируют представителей фауны в их родных местообитаниях больше, чем в доковидные времена. Ландшафт страха в любом случае претерпевает изменения.

Кристофер Шелл, урбоэколог из Вашингтонского университета в Такоме (США), установил камеры-ловушки в городских и окрестных парках, ожидая поймать больше хищных зверей и зафиксировать смещение их активности на более светлые часы во время пандемии. Однако единственным видом, чье присутствие в кадре участилось, оказался Homo sapiens, по крайней мере в пригородах Такомы. «Были участки, где хотя бы одного человека едва удавалось увидеть, и вдруг в этом году численность людей прямо взлетела», – смеется Шелл. Койоты и еноты, мелькавшие иногда в дневное время, теперь приходили только по ночам. Когда столько народу практикуется в социальном дистанцировании на зеленых лужайках, активность зверей смещается на темноту.

Енот шастает по пустынному Сентрал-парку в Нью-Йорке (США), 16 апреля 2020 года. Фото: Johannes Eisele.

Помимо всего прочего, антропауза позволяет выяснить, какими путями животные предпочитают перемещаться в «каменных джунглях», и на основе этих знаний скорректировать городской ландшафт таким образом, чтобы сделать их перемещения в будущем комфортными и безопасными. Скажем, если выяснится, что шоссе разделило ареал популяции надвое, то стоит объединить половинки экодуком (мостом или тоннелем) для поддержания генетического разнообразия. «Не очень-то хорошо, когда управленцы указывают животным, куда им идти, – считает Мартин Викельски. – Это животные должны показывать нам, куда им нужно и куда они хотят идти».

Синантропауза

Всемирное затишье сказывается и на жизни синантропных видов, издавна обитающих в городах и зависимых от человеческой активности. Таких как макаки-крабоеды, что живут в кхмерских храмах Лопбури (Таиланд). С исчезновением туристов, регулярно кормивших обезьян, они заполонили центр города в поисках еды, выпрашивают ее у местных жителей или попросту их грабят, воруют продукты из магазинов и всюду какают.

В последние годы численность макак в Лопбури резко выросла: сейчас их количество оценивается в 8,4 тысячи особей. Помимо того что приток идет из лесов, макаки очень любят размножаться, принося потомство два раза в год. Ситуацию усугубляют сердобольные или уступчивые горожане, подкармливающие их фастфудом и сладостями, благодаря чему они совокупляются еще активнее (а также приобретают гипертонию и ожирение).

Из-за того что мартышки все чаще наведываются бандами в центральные кварталы, там уже закрылись десятки предприятий, включая ювелирный магазин, салон сотовой связи, парикмахерскую, музыкальную школу и кинотеатр. В последнем макаки устроили логово, а киноаппаратную превратили в кладбище, складируя там дохлых сородичей, и если кто-то из людей посмеет туда сунуться – его тут же атакуют.

В отсутствие пищи обезьяны становятся агрессивными, и многие местные жители уже побаиваются выходить из дома, иные даже заколачивают окна и баррикадируют двери, чтобы не подвергнуться налетам злых и голодных макак. Кто решается выйти – вынуждены оставлять дома украшения и прочие аксессуары либо носить их максимально незаметно, иначе шустрая мартышка схватит – и поминай как звали. Полиция признается в бессилии, невозможности контролировать тысячи бандерлогов, заполонивших город. Отстреливать их – плохо для кармы. Можно стерилизовать – но попробуй их поймай. Остается стрелять из рогаток – но макаки скоро и сами научатся их мастерить…

Другие наши извечные сожители – серые крысы. В один прекрасный вечер они вдруг обнаружили, что возле их любимого ресторана больше не скапливается мусор, где они прежде без труда находили остатки превосходных блюд от шефа. Всю свою сознательную жизнь они не отбегали от ресторана дальше, чем на 50–75 метров. В новых обстоятельствах им пришлось расширить зону поиска пищи. Владельцы точек питания, которые не закрылись на карантин, недоумевают: мы никогда не видели столько крыс! Логично, ведь к вам сбежались все крысы из закрывшихся ресторанов по соседству.

Крыс не стало больше, они просто стали заметнее, так как были вынуждены изменить поведение. Они повылазили из подворотен и рыщут в поисках еды даже днем, презрев страх, и потому чаще попадаются на глаза. Чаще они оказываются и в ловушках – приманка теперь стала более желанной. Их тут и там находят спящими в капотах автомобилей с погрызенными проводами, которые они принимают за вкусные корешки. Иногда они поселяются целым выводком в жилых домах, где за обе щеки уплетают ужин, сидя вместе с вами за обеденным столом с повязанной на шее салфеточкой.

Среди уличных крыс участились драки, многие особи покусаны, расцарапаны, изранены. В голодные времена крысы, как и макаки, становятся агрессивными, доходит даже до каннибализма (впрочем, они и в обычные времена, бывает, поедают детенышей). Не превратятся ли они в конце концов в жестоких людоедов, спрашиваете вы. Не изготовят ли из вашего огузка рататуй, не отгрызут ли «корешки», пока вы спите? Вопросы, на которые вам не смогут ответить даже специалисты… потому что сами уже съедены крысами!

Понятно одно: расставаться с нами крысы не собираются. За тысячи лет сожительства с людьми крысы не раз адаптировались к нашему переменчивому образу жизни, и временное опустение городов они тоже переживут. Крысоматка рожает десяток крысенышей каждые несколько недель, так что с открытием ресторанов популяция, несомненно, воспрянет, и возможно, крысы не только вернутся к своим привычным местам общепита, но и останутся там, где обрели еду во время антропаузы.

Дороги, которые мы покидаем

Когда по весне амфибии выходят из зимних гибернакулумов и направляются в сторону водоемов для размножения, на дорогах Северо-Востока США тут и там слышны приглушенные чмяки: под колесами автотранспорта гибнут лесные лягушки, желтопятнистые амбистомы, зеленоватые тритоны и другие земноводные товарищи. Но только не в этом году.

Саламандра переходит дорогу в штате Мэн (США). Фото: Greg LeClair.

Грег Леклэр, аспирант Университета Мэна, каждую весну подсчитывает мигрирующих амфибий на дорогах штата Мэн и вместе с волонтерами помогает им их переходить, словно крохотным липким бабуськам. Этой весной он ожидал, что проект накроется из-за пандемии, однако волонтеров оказалось даже больше, чем обычно (видимо, народу скучно было сидеть дома, предполагает Грег). И амфибий тоже было больше. Если в предыдущие годы на каждую раздавленную особь приходилось две живых, то в этот раз – четыре! Чем больше земноводных благополучно доберутся до водоемов, тем больше отложат икры и тем больше будет потомства в следующем году. «Если мы через год увидим больше, то сможем говорить о том, что эта пандемия способствовала росту некоторых популяций», – надеется Леклэр.

Из разных уголков планеты поступают сообщения о том, что на дорогах в этом году меньше мертвых животных, чем когда бы то ни было. В Калифорнии весенняя смертность пум снизилась на 58% по сравнению с зимней – за этой долей могут скрываться небольшие абсолютные цифры, но для малочисленных популяций выживание даже единичных особей имеет значение. В Коста-Рике за три месяца с начала пандемии был сбит лишь один оцелот, хотя обычно по два в среднем сбивают каждый месяц. В Великобритании с начала локдауна регистрируется более чем вдвое меньше дорожных жертв по сравнению с весенне-летним периодом прошлого года. Особенно выиграли от антропаузы ежики, любители замереть при свете фар и звуках едущей машины прямо на дороге – обычно они составляют половину всех сбитых млекопитающих в Европе, в одном Соединенном Королевстве их гибнет по сто тысяч каждый год.

Всего же на европейских дорогах ежегодно погибают около 29 млн млекопитающих и 194 млн птиц, по данным недавнего исследования. В США – миллион животных в день, но это не точно. В Бразилии под колесами автомобилей и от столкновения с ними умирает больше наземных позвоночных, чем от пуль охотников, писали зоологи в 2014-м (в США дела обстоят так же уже лет сорок). В России статистика обрывочная и явно заниженная, зато свежая. Есть оценки и для некоторых беспозвоночных: так, на дорогах Северной Америки транспортные средства каждый год уничтожают 24 миллиарда пчел и ос.

Львиный прайд нежится в закате на пустой дороге в национальном парке Крюгера (ЮАР), апрель 2020 года. Фото: Richard Sowry.

Принимая во внимание все эти ужасы, любой мало-мальский перерыв в человеческих передвижениях должен отразиться в беспрецедентном снижении дорожной смертности диких животных – и это именно то, что наблюдается в этом году. «Это самая большая природоохранная акция, которую мы предприняли, возможно, даже за все время существования, и уж точно с момента появления национальных парков, – считает Фрейзер Шиллинг, дорожный эколог из Калифорнийского университета в Дейвисе. – Ни одна другая активность не спасла столько животных». Точнее сказать, ни одна наша активность не спасла столько животных, сколько наша неактивность.

В недавнем докладе Шиллинга и коллег отмечено снижение смертности крупных млекопитающих на дорогах трех штатов в период с начала марта по середину апреля 2020 года: в Калифорнии число сбитых зверей (по большей части оленей) уменьшилось с 8,4 до 6,6 в день (на 21%), в Айдахо – с 8,7 до 5,4 в день (на 38%), в Мэне – с 15,2 до 8,4 в день (на 45%). Один год без активных путешествий, по подсчетам Шиллинга, может сохранить жизни 27 тысячам оленей, лосей, медведей и прочей дорожной мегафауны в одних только этих трех штатах. «Мы подсчитываем крупняков, но я подозреваю, что то же справедливо для всех животных, включая насекомых», – говорит Шиллинг. Вместе с мелюзгой антропауза, возможно, спасает миллиарды диких особей во всем мире.

Как долго продлится этот эффект? Очевидно, по завершении антропаузы смертность животных на дорогах снова вырастет, а может, даже на время превысит обычную норму. Для многих видов дорожный трафик с его страшными, громыхающими, чуждыми машинами выступает в качестве своего рода подвижного забора, и за период затишья, когда забора как бы нет, эти животные могут привыкнуть выходить беспечно на проезжие части и неизбежно будут попадать под колеса с ростом трафика, повышая и без того грустную статистику. С другой стороны, пандемия показала, что многие повседневные дела можно делать дома, никуда не выезжая, так что ее окончание необязательно будет означать восстановление дорожного движения в прежних объемах, надеется Шиллинг.

Оборотная сторона антропаузы

Из-за снижения трафика во время пандемии снизилось и шумовое загрязнение в городах и окрестностях, а также в океане. Химическое загрязнение тоже понизилось: воздух во многих местах очистился, индийцы смогли наконец разглядеть Гималаи, а китайцы – друг друга. Глобальные выбросы углекислого газа заметно упали, хотя глобальное потепление это практически не уменьшит. Сейсмический фон ослаб, обнажив интересные для науки перспективы. Животные заполонили городские улицы и прибрежные воды – «жизнь, э, нашла путь», как предрекал доктор Йен Малкольм в «Парке юрского периода».


Вот только не всегда и не везде природа в выигрыше. Какие-нибудь неприхотливые койоты и кабаны, может, и найдут себе еды в затихших городах, но пумам и крокодилам особого смысла заходить к нам в гости нет – их основная добыча живет совсем в других местах. А иные виды и вовсе могут оказаться в проигрыше.

Дело в том, что большая часть биоразнообразия Земли находится на так называемом «глобальном Юге» – в странах с невысоким уровнем дохода, чьи экономики особенно страдают от пандемии. Для жителей этих стран единственным способом выживания зачастую является эксплуатация природных ресурсов – то есть браконьерство, незаконные вырубки и сбор редких растений на продажу. В то же время схлопывание туризма сказывается на финансировании национальных парков – в результате количество патрулей сокращается, рейнджерские зарплаты скукоживаются. В отсутствие свидетелей-туристов и без присмотра рейнджеров дикие животные становятся лакомыми кусочками для нечестивцев и голодранцев.

В конце марта, на первой же неделе локдауна, в дельте Окаванго в Ботсване было убито сразу шесть носорогов, еще семь погибли в ЮАР – и это даже не в полнолуние, когда браконьеры активизируются, поскольку не нужно включать фонарики и меньше шансов быть замеченными рейнджерами. Затем ситуацию в этих странах, а также в Намибии, удалось взять под контроль, но убийства все равно продолжились даже при закрытых парках – так, за три месяца карантина ЮАР потеряла 46 носорогов (хотя в целом в стране за полгода их погибло вдвое меньше, чем за первое полугодие прошлого года, 166 против 316). Спасатели сообщают, что с конца марта с попытками браконьерства им приходится сталкиваться почти ежедневно и в настоящее время заповедники уже находятся в глубоком финансовом кризисе. А когда туристический поток восстановится – неизвестно.

В июне в Уганде были обнаружены семь мертвых жирафов, угодивших в ловушки в некогда популярных туристических локациях национального парка Мурчисон-Фоллс. В том же месяце в национальном парке Маго в Эфиопии произошло массовое убийство слонов – шесть в один день (за весь прошлый год в стране убили десять). К началу июля в Колумбии застрелено семь ягуаров (обычно четыре-пять в год). Четыре тигра и шесть леопардов убито с начала карантина в Индии. В Камбодже в один апрельский день ради мясца были отравлены три гигантских ибиса – это больше 1% всех оставшихся в стране и мире; другие птицы тоже пали жертвами браконьеров, включая более сотни птенцов индийского клювача. В Тунисе с конца марта по начало мая зафиксировано более двухсот эпизодов нелегальных вырубок ради угля – в десять раз больше, чем за тот же период прошлого года. Жестокая ты сука, антропауза.

Голодные мыши принюхиваются к птенцу альбатроса на острове Гоф, архипелаг Тристан-да-Кунья (заморская территория Великобритании). Фото: Peter Ryan.

В период пандемии были свернуты и многие научные проекты, в том числе по мониторингу восстановления видов, пострадавших от пожаров в Австралии полгода назад. Без надзора ученых они, наверно, могут восстановиться криво или вкось, а то и не восстановиться вовсь. Домой были вынуждены отправиться британские специалисты, боровшиеся с инвазивными мышами на вулканическом острове Гоф в южной части Атлантики. По ночам эти мыши едят заживо местных птенцов, уничтожая более двух миллионов пернатых особей в год. Из-за паузы, которая продлится до следующего года, пострадают более десяти видов морских птиц, а тристанский альбатрос и вовсе может вымереть.

Время переосмысления

И все же антропауза – это время науки. Если не полевой или лабораторной, то домашней или гражданской. На самоизоляции ученые получили наконец возможность обработать тонны былых результатов и написать парсеки новых статей, а простолюдины обнаружили в своих садиках, двориках, домиках уйму живности, среди которой могут даже оказаться новые виды. Соцсети заполнились удивительными примерами проникновения диких существ в антропогенную среду, объединив в восхищении природой множество изолированных людей во всем мире.

Были, конечно, и фейки – вроде дельфинов в каналах Венеции, которые на самом деле плавали в порту Кальяри на Сардинии, куда заплывают частенько. В Буэнос-Айресе заметили семейку капибар – правда, не в этом году. Президент Путин лично приказал выпустить более пятисот львов на улицы российских городов, чтобы россияне оставались дома… хотя нет, на фото лев-актер на съемках в Йоханнесбурге. А крокодил, подсевший к главреду почитать «Батрахоспермум», оказался всего лишь Батрасей.

«Антропауза COVID-19 вернула человечество к уровню мобильности, который наблюдался несколько десятилетий, а не столетий назад», – отмечают авторы термина. Это означает, что даже относительно незначительные изменения в нашем образе жизни могут позитивно отразиться как на экосистемах, так и на людях, в них существующих. «Было бы замечательно, если бы тщательные исследования в этот кризисный период помогли нам найти инновационные способы обуздать нашу экспансию, открыть заново важность здоровой среды для нашего собственного благополучия, заменить чувство собственности на чувство принадлежности», – пишут ученые.

Ежели же эта выдающаяся антропауза пропадет даром и пойдет прахом, ничему так и не научив глупых людишек, то у нас в редакции есть и другие интересные вирусы… Ой.


Текст: Виктор Ковылин. Иллюстрация на обложке: Антонина Оснос.

Редакция выражает благодарность Елене Маан за благодетельную поддержку этого номера «Батрахоспермума». Уважаемая Елена, пусть каждая пауза вашей жизни наполнится смыслом и мудростью, зарядит энергией для пущей активности, оздоровит организм и дух, чтобы прям ух!

Все права на данный текст принадлежат нашему журналу. Убедительная просьба статью не копипастить. Но можно использовать небольшой фрагмент, сопроводив его активной ссылкой. Мы всегда рады распространению ссылок на наш чудо-журнальчик. С уважением, Батрахоспермум.

Вас также могут заинтересовать статьи:
Бесстрашие не дает страху менять ландшафт, но люди нагнетают больше страху и все портят
У вируса все еще нет имени, и нет обид (теперь есть)
Может ли скука быть позитивной?

Комментарии:

Высказать свое мудрое мнение