Скромный генетик и лауреат Нобелевской премии Оливер Смитис, почивший год назад, любил рассказывать историю о своем крупнейшем «фиаско»: на его статью 1953 года об измерении осмотического давления, по его словам, никто никогда не ссылался, а описанный метод ни разу не был применен на практике. В действительности за десять лет с момента публикации ее процитировали девять раз. Но заблуждение Смитиса можно понять: масштабы и значимость нецитируемости часто переоцениваются.
Не секрет, что ученые бесятся, когда на них мало ссылаются, ведь цитируемость – это стандартная мера научной влиятельности: ссылки на статью являются подтверждением, что ее не просто прочли, но и сочли полезной для последующих исследований. Если на тебя никто не ссылается – значит, ты бесполезный для науки балласт, иди и убейся об колбу. Но действительно ли это так?
По оценкам 1990 года из журнала Science (часто цитируемым, но весьма спорным), аж 55% статей, опубликованных в период с 1981 по 1985 год, не удостоились ни единого упоминания в последующую пятилетку. Однако проанализированные публикации включали в себя много технических документов – писем, исправлений, протоколов конференций, редакторских материалов, на которые обычно и не ссылается никто. Если убрать их, оставив лишь научные статьи и обзоры, да еще и увеличить срок ожидания, процент нецитируемости резко снизится.
В 2008 году Венсан Ларивье, специалист по информационным наукам из Монреальского университета (Канада), совместно с коллегами проглядел базу Web of Science, в которую входят порядка 12 тысяч научных журналов, и пришел к выводу, что не только число неупомянутых нигде работ меньше, чем считалось, но и процент их падает вот уже много лет подряд. Недавно журнал Nature попросил Ларивье обновить данные – получилась вот такая инфографика (открывается в полном размере при нажатии).
Как видно, во вторую пятилетку с момента публикации процент непроцитированных статей выходит на равнину, хотя и отличается у разных научных дисциплин. Например, из всех биомедицинских статей, опубликованных в 2006 году, сегодня без упоминаний остаются лишь 4%, статей по химии – 8%, по физике – почти 11% (если не учитывать ссылки ученых на собственные же работы, то цифры вырастут, в некоторых дисциплинах – в полтора раза). В сфере инженерных наук и технологий непроцитированные статьи 2006 года составляют 24% – намного больше, чем в естественных науках. Ларивье объясняет это тем, что многие такие статьи, вероятно, носят технический характер и решают специфические проблемы, не закладывая основы для последующей научной работы. Но гуманитарные статьи не переплюнуть: 65% из выборки 2006 года остались не при делах – гуманитарные исследования не слишком сильно зависят от веками накопленной мудрости.
Если брать в целом – все 39 миллионов научных работ, зафиксированных в базе с 1900 по 2015 год, – то около 21% из них остаются неупомянутыми по сей день. Удивляться этому не приходится: большинство из этих несчастных статей были опубликованы в малоизвестных журналах (статьи самых авторитетных журналов цитируются почти все). Кроме того, Web of Science не всеведущ, и тысячи журналов попросту им не индексируются, так что он может и не знать об отсылках, сделанных в каком-либо из них или где-то в книгах (особенно это касается гуманитарных работ). К тому же база предвзята: она намного сильнее игнорирует китайские, индийские и российские исследования в сравнении с американскими и европейскими, поскольку не отслеживает многочисленные региональные издания. Так что приведенный анализ довольно приблизительный, а полный, наверное, и осуществить-то невозможно.
Тем не менее, несмотря на эти недочеты, снижение нецитируемости в последние десятилетия прослеживается довольно надежно, отмечает Ларивье. Интернет значительно облегчил поиск нужных статей, на которые можно сослаться, равно как и всеобщее стремление к открытому доступу. Падение нецитируемости также обусловлено тем, что ученые публикуют все больше и больше статей, куда стараются упихнуть все больше и больше ссылок. Но это, конечно, не означает, что все эти работы и упомянутые в них статьи являются важными – часто это не более чем обмен любезностями между коллегами или иного рода формальности. Очень многие статьи избегают нецитируемости весьма изящно: на них сослались всего один или два раза – и таких статей больше, чем не упомянутых вовсе.
При этом нецитируемые статьи вовсе необязательно являются бесполезными. Ученые черпают вдохновение из огромного количества статей, но ссылаются далеко не на все. Ботаник Майкл Макробертс из Университета штата Луизиана (США) приводит в пример свою статью 1995 года об обнаружении в Техасе плауна поникшего (Palhinhaea cernua). Единственный раз она была процитирована спустя 15 лет им же самим – в статье о проблемах цитирования. Однако информация о плауне попала в ботанические атласы и крупные базы данных в Интернете. Те, кто пользуется этими базами, опираются на его работу, как и на многие другие подобные научные отчеты. «Информация в этих так называемых нецитируемых статьях используется, просто на них не ссылаются», – полагает Макробертс.
Нецитируемые статьи тоже читаются. Публикацию 2010 года о программном обеспечении для анализа сбоев в работе слюнного теста на ВИЧ просмотрели более 1700 раз, а скачали почти 500 раз, хотя никто и нигде на нее ни разу не сослался. «Ее главной целью было усовершенствовать здравоохранительные практики, а вовсе не двигать вперед науку», – уверяет Джо Эггер, один из соавторов.
Иные статьи могут оставаться без упоминаний по той причине, что они закрывают непродуктивные направления исследований, считает химик Никлас Бюрма из Кардиффского университета (Великобритания). В 2003 году совместно с коллегами он опубликовал работу, посвященную «изохорическому спору» – дискуссии о том, полезно ли препятствовать сжатию растворителя или его расширению во время реакции (такое обычно происходит при изменении температуры). В теории этот технически сложный эксперимент мог бы пролить свет на то, как растворители влияют на скорость протекания химических реакций. Однако авторы показали, что химики ничего нового из подобных экспериментов не узнают. «Мы решили доказать, что кое-чего делать не стоит, – и доказали, – говорит Бюрма. И добавляет, что очень гордится этой «совершенно нецитируемой» работой.
Оливер Смитис тоже признавал важность своей статьи 1953 года, хотя и был уверен, что на нее никто не ссылается. По его словам, она помогла ему получить ученую степень и стать полнозрелым специалистом. «Я работал над ней с удовольствием и учился делать науку правильно», – вспоминал нобелиат. На самом деле у Смитиса есть по меньшей мере одна работа, на которую действительно никто не ссылается, – это статья 1976 года, где было показано, что определенный ген, связанный с иммунной системой, находится у человека на 15-й хромосоме. Видимо, никому это не интересно.
Если же вас лично отсутствие упоминаний все-таки расстраивает, то не стоит терять надежду. Вспомните Альберта Пека: в 1926 году у него вышла статья с описанием определенных дефектов стекла, но все это утратило актуальность в середине прошлого века, когда производители придумали, как делать гладкие стекла без указанных дефектов. Казалось бы, горемычная статья навсегда забыта и погребена на задворках науки. Однако в 2014 году специалист по материалам Кевин Ноулз из Кембриджского университета (Великобритания) отыскал ее в интернете, когда изучал подобные дефекты на предмет использования их для рассеивания света. С тех пор он процитировал статью Пека аж в четырех своих публикациях! Быть может, через сто лет и на вас кто-нибудь сошлется. Осталось только дождаться.
Текст: Виктор Ковылин. По материалам: Nature
Все права на данный текст принадлежат нашему журналу. Если вам понравилось его читать и вы хотите поделиться информацией с друзьями и подписчиками, можно использовать фрагмент и поставить активную ссылку на эту статью – мы будем рады. С уважением, Батрахоспермум.
Вас также могут заинтересовать статьи:
Страсти по первому неандертальскому геному
Волшебный звонок из Стокгольма
Темные тайны первого успешного искусственного оплодотворения
Комментарии: