Одним воскресным днем весной 2006 года 46-летняя Пэм Гилберт вместе с мужем занимались хозяйством во дворе их дома в штате Виргиния (США). «Соседи подошли, мы разговаривали, и я почувствовала, как кто-то будто тянет меня вправо, словно за веревку, обязанную вокруг плеч, – вспоминает Пэм. – Я спросила, не отклоняюсь ли я, и они спросили, может, я пьяненькая, и мы все просто посмеялись, потому что забавно, что я отклонилась вправо».

Посмеялись и забыли. Но через пару дней у Пэм начались головокружения, тошнота, она не могла ходить. Врачи не нашли ничего нестандартного, диагностировали ушную инфекцию и отослали домой. Но даже спустя недели голова не переставала кружиться. «Я не могла водить авто, не смогла бы пройти тест на трезвость, я была неустойчива. Ощущала себя будто в комнате смеха, только было не смешно».

Пэм придумала, как жить с этой проблемой: если поворачивать тело, а не одну голову, чтобы на что-то посмотреть, то неустойчивости не возникало. Двигаясь как робот, женщина могла снова заниматься повседневными делами. Но вскоре что-то странное стало происходить со слухом: он сильно обострился. Пэм стала слышать звуки, которые никогда прежде не замечала.

«Однажды я была в спальне наверху (мы живем в двухэтажном доме, и есть еще цокольный этаж внизу), и я взглянула на мужа и говорю: дорогой, кран в ванной капает, можешь сходить выключить? И так как его сторона кровати ближе к ванной комнате, он решил, что я имею в виду раковину, которая там. Но я слышала кран, который на цокольном этаже! И муж такой: ты не могла его услышать. И конечно, он спустился, и кран капал!»

Похоже, в Пэм пробудилась суперсила. Все эти обычно неслышные фоновые звуки стали привлекать ее внимание. «Я могла слышать, как дети ворочаются в постелях, хотя они были через две двери от меня, моя дверь закрыта, и их дверь закрыта». Где-то в доме в углу скребет мышь? И это тоже Пэм слышала. Листик на крыше? Слышно. Букашка пукает? Да.

Это уже порядком докучало. От звуков становилось больно. Развилась боязнь звуков – просто потому что Пэм слышала все. Сказанное по телефону походило на вопли в мегафон прямо в ухо. Детей в школу отводить невозможно – крики тинейджеров и эхо от линолеума пронзали как кинжал. Пэм обратилась к неврологу, но он сказал, что «вы просто скучающая домохозяйка, которая хочет внимания, вот вам немного таблеточек».

В последующие месяцы о себе дали знать звуки тела. Долбящие сердцебиения, монотонный звон горн в ушах, наждачный хруст костей шеи. В какой-то момент Пэм услышала, как двигаются ее глаза. Во время чтения гудок в ушах менялся в зависимости от движений глаз по странице: при чтении строчки – один визг, при быстром переходе к началу следующей – другой визг. Такой же громкий, такой же болезненный, но другой тональности.

К 2008 году Пэм Гилберт превратилась в затворницу. Она начала разрабатывать систему знаков для коммуникации с мужем и детьми, которые знали, что что-то происходит, но не представляли, насколько она страдает. «Это не то, с чем может помочь психотерапевт, лекарства от этого нет. Я схожу с ума в плохом смысле слова. Я слышу то, что другие люди не могут услышать, я глубоко обеспокоена и вынуждена скрывать это от всех».

Как-то раз она пошла к семейному врачу – не по вопросу сверхслуха, а просто горло болело или что-то еще. «Он взял меня за руки и сказал: с тобой происходит что-то очень, очень неправильное, мы должны выяснить, что это, потому что эти лекарства могут скрывать какой-нибудь симптом, который помог бы с диагнозом». По просьбе врача ее принял доктор Ллойд Майнор, эксперт по дефектам внутреннего уха в Университете Джона Хопкинса в Балтиморе, штат Мэриленд.

Внутреннее ухо служит не только слуху, но и равновесию человека. Оно информирует мозг о том, как двигается голова, и делает это все время. «Когда вы бежите, ваша голова прыгает вверх и вниз, но проблем с тем, чтобы глядеть на дорожные знаки или другие предметы, не возникает, – говорит Майнор. – Причина в том, что каждое движение головы отмечается внутренним ухом, и глаза двигаются так, чтобы это движение компенсировать». Вестибулярная система работает в связке со зрением, слухом и другими чувствами.

Весной 1995 года к Майнору пришел пациент лет пятидесяти с проблемами в этой системе. Мужчина рассказал, что, когда он поет в душе, все, что он видит, приходит в круговое вращение, при этом двигаются глаза – он замечал это в зеркале. Майнор попробовал пустить звук в правое ухо пациента и увидел, что глаза его действительно скачут. И это были не случайные движения, они были привязаны по времени к звуку и происходили в одном и том же направлении. Это стало ключом к пониманию сути проблемы.

Вестибулярная система внутреннего уха состоит из трех крошечных полукружных каналов, расположенных в разных плоскостях. О том, что внутреннее ухо связано с контролем движений глаз и равновесием, известно давно. Многие исследования по данной теме проводились с участием голубей. В 20-х годах прошлого века итальянский биолог Пьетро Туллио продырявил череп голубю и высверлил дырочки в полукружных каналах – голубь стал терять баланс всякий раз, как ему подавали звук. Если голубю удалить костную часть одного из полукружных каналов и приложить давление к перепончатой части канала, где находится жидкость, глаза голубя начинают двигаться в плоскости данного канала.

Вероятно, у поющего в душе пациента куда-то пропала костная ткань полукружного канала, подумал доктор Майнор. И компьютерная томография это подтвердила. Кондиция получила название «дегисценция верхнего полукружного канала». Звуковые волны, которые обычно направляются из среднего уха во внутреннее, не беспокоя полукружные каналы, при наличии дырки попадают в канал. Вот почему у людей, словивших дегисценцию, обостряется чувствительность к звукам.

Диагноз Пэм Гилберт восприняла с облегчением: проблема была в голове, но не с головой. Ллойд Майнор объяснил ей суть возможной операции: нужно проникнуть сквозь череп, подвинуть мозг и залепить дырочку в кости, защищающей полукружный канал. Правда, есть некоторые риски: потеря слуха, лицевой паралич, смерть. Но к тому времени операцию проводили уже много раз, и в целом это лучший выход для людей, страдающих острыми симптомами.

Абсолютно измотанная годами какофонии Пэм была готова к любому исходу, приравнивая операцию к смертному приговору, своего рода эвтаназии. К тому времени у нее усилилась автофония – собственный голос стал похож на «рок-концерт ногтей по доске». Все, что громче шепота, превращалось в грохот динамита, а некоторые буквы и вовсе стало невыносимо произносить. «М» вызывала слишком много вибраций. Для человека с именем ПэмммМММ существование в таких условиях становилось кошмаром.

«Может звучать глупо, но это пытка, – говорит Пэм. – Дегисценция верхнего полукружного канала – это пытка. Она заставляет тебя желать покончить с собой наконец. И если диагноз не поставлен, некоторые так и поступают». Не видя иного выхода, Пэм согласилась на операцию, которая, как она была убеждена, убьет ее. 4 марта 2011 года Пэм приехала в больницу вместе с мужем, поцеловала его на прощанье и отдала себя в руки врачей и на волю случая.

«Представьте мое удивление, когда я очнулась после процедуры и мир был спокойным», – вспоминает Пэм. Операция сработала, слух стал нормальным. «Я произнесла букву «м», тихонько произнесла, не знаю, слышал ли меня кто-нибудь. Это была обычная «м». Не было того вибрирующего станка, сминавшего мой мозг в кашу. Просто еще одна буковка. Это было потрясающе».

---

Подготовил: Виктор Ковылин. По материалам: Newsworks

Все права на данный русскоязычный текст принадлежат нашему журналу. Если вы хотите поделиться с друзьями и подписчиками, можно использовать фрагмент и поставить активную ссылку на эту статью – мы будем рады. Пожалуйста, не копируйте текст в соцсети целиком, мы хотим, чтобы наши статьи читали на нашем сайте, попутно замечая и другие наши статьи. С уважением, Батрахоспермум.

Вас также могут заинтересовать статьи:
Когда половины пространства не существует
Календарная синестезия: обруч и галочка
Почему клоуны такие жуткие?