В один погожий весенний денек 2015 года орнитолог Кэли Свифт из Вашингтонского университета (США) положила мертвую ворониху возле цветущего вишневого дерева и стала ждать, что будет дальше. Из предыдущих экспериментов ей было известно, что американские вóроны (Corvus brachyrhynchos) собираются вокруг усопшего сородича, будто на похоронах, и теперь она привлекла съемочную группу, чтобы заснять это поведение.
Вскоре на дереве нарисовался ворон и стал глазеть на мертвеца. Он не каркал и не созывал других воронов на панихиду, как это обычно бывает. К удивлению наблюдавших, он слетел с ветки прямо к телу, распрямил крылья, приподнял хвост и взгромоздился на покойника, явно намереваясь с ним согрешить. Чтобы осуществить это, самец птицы должен приложиться клоакой к клоаке самки, однако это невозможно сделать, когда самка лежит бездыханно на пузе клоакой вниз. Попытки ворона припихнуть клоаку выглядели неуклюжими и странными. «Он делает ей искусственное дыхание?» – наивно спросил один из членов съемочной группы. Свифт и ее научный руководитель, профессор Джон Марзлуфф, переглянулись и молча покачали головой. В воздухе неловко повисло слово «копуляция».
О неравнодушном отношении некоторых врановых к своим покойным родичам известно давно. Завидев мертвую птицу, вороны и сойки начинают тревожно кричать и созывать живых. Никакая это не панихида в человеческом понимании – птицы слетаются не скорбеть, а изучить ситуацию и оценить степень возможной угрозы, полагают Марзлуфф и Свифт. Вóроны осторожничают в местах, где найден труп, и орут на ястребов или людей, посмевших его тронуть. Но если мертвец для них признак опасности – зачем же с ним совокупляться?
Чтобы выяснить это, ученые пожаловали в Музей естественной истории и культуры в Сиэтле, где в морозилках хранятся неосторожные птицы, которые насмерть шарахнулись в окна или запутались в электропроводах. Свифт набрала себе оттуда несколько десятков дохлых воронов, а ее коллега-таксидермист привел их всех в божеский вид. Затем Свифт на протяжении трех летних сезонов ездила по городам штата Вашингтон и раскладывала чучела на тротуарах под деревьями с вороновыми гнездами в отсутствие пернатых хозяев, а когда те возвращались, наблюдала за их реакцией. «Люди часто вызывали полицию, – смеется Свифт. – Мол, возле их домов кто-то ходит с биноклями и камерами, ха-ха-ха!»
Чаще всего птицы каркали издалека, предупреждая сородичей об опасности, как это интерпретируют Марзлуфф и Свифт. Однако в четверти случаев (24% из 155 тестов) птицы не ограничивались криками и принимались трогать, пихать, тащить или клевать мертвяков. Иногда дело оборачивалось откровенной некрофилией – от нее пострадали четыре взрослых чучела и два молодых, все это происходило в самом начале сезона размножения, с марта по май. «В наиболее разительных случаях ворон приближался к телу, тревожно каркая, совокуплялся с ним, затем к оргии присоединялась его предполагаемая партнерша, и в завершение тело разрывалось в клочки, – отмечает Свифт. – За время исследования я лишилась, наверное, дюжины чучел, некоторые из них не прослужили больше раза».
Вороны не пытались употреблять клочки в пищу – каннибализм крайне редок у врановых. К мертвым соплеменникам они относились иначе, нежели к тушкам голубей или белок, которыми иногда питаются. Последних вороны трогали чаще (36% из 153 тестов): клевали в глаза или иные нежные места, волокли по земле и раздирали без малейшего уважения, а одному голубю на всякий случай больно вдули.
Может быть, вороны не понимают, что перед ними дохлая особь, и воспринимают лежащее чучело как чужака на своей территории или готовую к спариванию самку? Чтобы прояснить это, исследователи использовали не только лежачие, но и стоячие чучела. И реакция на них оказалась разной: распластанные птахи вызывали у воронов беспокойство и карканье, а на стоящих они, как правило, пикировали сверху, вероятно принимая их за непрошеных гостей. Так что, по видимости, «живую» позу от «мертвой» они отличить в состоянии.
Впрочем, это не уберегло чучела от сексуального насилия в ряде случаев: лежачим тушкам вороны припихнули пять раз, предварительно покаркав и поклевав, стоячим – три, причем по-тихому, без криков и клевков. Можно подумать, что некоторые перевозбужденные птицы совсем уж отчаялись сойтись с кем-то живым и готовы были дрюкать все, что движется и не движется. Однако приставания к чучелам случались, даже если рядом находились здравствующие потенциальные партнеры. А один раз, увидев тело, два ворона принялись жадно совокупляться друг с другом.
Возможно, по весне, с началом сезона размножения, некоторые вороны из-за буйства гормонов немножко едут головой и становятся неспособны адекватно реагировать на необычные стимулы либо по неопытности не знают, как себя вести, считают Марзлуфф и Свифт. Бездыханно лежащая птица, с одной стороны, похожа на вкусную падаль, с другой – на прикорнувшего конкурента, с третьей – на готовую к спариванию самку. При таком выборе противоречивых опций обескураженная птица, видимо, выбирает сразу все. Вот откуда эта странная смесь из блуда, тревоги и ярости. Едва ли мертвецы привлекают воронов в сексуальном плане – скорее это нервозный сбой программы поведения, а не некрофилия в привычном для всех смысле.
Текст: Виктор Ковылин. Научная статья: Philosophical Transactions of the Royal Society B (Swift & Marzluff, 2018)
Все права на данный текст принадлежат нашему журналу. Если вам понравилось его читать и вы хотите поделиться информацией с друзьями и подписчиками, можно использовать фрагмент и поставить активную ссылку на эту статью – мы будем только рады. С уважением, Батрахоспермум.
Вас также могут заинтересовать статьи:
Еще один случай гомосексуальной некрофилии у птиц
Чайки жадно клюют котиков в промежность
Человек, который принял себя за секс-машину
Комментарии: