Примерно двадцать лет назад одного голландского мужичка слегка за сорок вдруг хватил инсультус мозжечка. Нейропсихологи из Утрехтского университета (Нидерланды) в отчетах называют пациента MAH, а мы будем величать его Михилом. Никаких долговременных последствий удар не вызвал, а в острой фазе – лишь головокружение да легкую забывчивость. Тем не менее наблюдавшие Михила врачи однажды подсунули ему стандартные цветовые тесты – и тут внезапно он поплыл.
Цвета-то он видел: проверку на дальтонизм – распознать цифры среди кружочков (тест Исихара) – легко прошел. Различать близкие оттенки – и расставлять квадратики в правильной последовательности (тест Фарнсворта – Манселла) – тоже мог. Но вот рассортировать жетоны по цветам (красный, оранжевый, желтый, зеленый, синий) – не мог. Он не мог идентифицировать цвета жетонов. Не мог представить цвет своей машины. Не мог понять, что с голубой клубничкой на рисунке что-то не так. Само понимание цвета отсутствовало.
Как уверял Михил, инсульт был ни при чем: он всю сознательную жизнь не ведал чувства цвета. Более того, у его матери и старшей дочери, с его слов, все обстояло точно так же, и утрехтские нейропсихологи это подтвердили. Это первый задокументированный случай наследуемой цветовой агнозии. Это редкое и загадочное расстройство может возникнуть в результате повреждения левой затылочно-височной области мозга при инсульте – но у Михила и его родных оно врожденное (инсульт, напомним, затронул его мозжечок, причем справа, и этот отдел мозга никак не связан с обработкой цветовой информации).
«Это не проблема восприятия, это не цветовая слепота», – отрицает Й. Петер Х. Бурбах, нейробиолог из Университетского медицинского центра Утрехта (Нидерланды). Несколько последних лет он с коллегами искал другие семьи с наследственной цветовой агнозией – задание, по его словам, практически невыполнимое. Вроде бы нашелся один такой бельгиец, но исследоваться отказался («Кукищ вам зелёний, а не муа!»). Многие люди, которые не понимают цвета с рождения, вероятно, даже не тяготятся этим и не видят нужды обращаться к врачу. Разве что врач сам заставит пройти тесты после инсульта – тогда-то агностики и начинают догадываться, что их мозги работают немного нестандартно.
Цветовая агнозия – это не цветовая слепота (дальтонизм), как вы уже три раза поняли: при классическом красно-зеленом дальтонизме в колбочках не хватает пигментов, а при полном дальтонизме (ахроматопсии) колбочки отсутствуют вовсе и мир переливается пятьюдесятью оттенками серого. Это и не корковая ахроматопсия (русская «Википедия» цветовую агнозию с ней напрасно синонимизирует): при такой цветовой слепоте мир сер не из-за глаз, а из-за мозга, не способного обрабатывать цветовые сигналы (пример описан у Оливера Сакса в «Истории художника с цветовой слепотой» из книги «Антрополог на Марсе»). Это и не цветовая аномия тоже: данное расстройство выражается в неспособности назвать цвет предмета или его частей, хотя если кто-то другой назовет цвет, то аномик может на него указать.
Цветовая агнозия – это нарушение связи визуального сигнала с самой идеей цвета в мозге. Большинство из нас при виде банана автоматически скажут «желтый» и точно знают, какого цвета красная водоросль батрахоспермум (зеленого). При этом от светового стимула в глазу до речевого выхлопа изо рта – несколько шагов, спотыкание на любом из которых может привести к той или иной цветовой проблеме, от дальтонизма до аномии. Агнозия – где-то посерединке, запинка в мозге, приводящая к утрате концепции цвета.
Чтобы компенсировать дефицит цветокогниции, Михил придумал несколько лайфхаков. Например, он выучил, что на его мобильном телефоне есть красная и зеленая кнопки, которые он может сравнивать с красными (срочными) и зелеными (несрочными) папочками в рабочей электронной почте. Он также поднаторел в различении яркостей – тут он даст фору многим, кто не испытывает проблем с цветами. Но если перед ним цвета со схожей яркостью, то путаница неизбежна: так, любые светлые оттенки он может идентифицировать как желтые или розовые, а темные – как синие или красные.
Изучение семей с наследственной цветовой агнозией помогло бы выявить мутантный ген, вызывающий это расстройство. Весьма вероятно, эта мутация, влияя на развитие мозга, приводит не только к нарушению узнавания цветов, но и к другим когнитивным эффектам, что также было бы интересно изучить. К примеру, прозопагнозия (лицевая агнозия) – неспособность узнавать лица – тоже бывает врожденной, и люди с ней испытывают трудности с узнаванием также и предметов (прозопагнозия была у самого Оливера Сакса, и он писал о ней в книге «Человек, который принял жену за шляпу»). В действительности зоны, ответственные за цветовую и лицевую агнозии, довольно близко расположены в мозге.
Увы, материала пока маловато для масштабного исследования хромагнозии (это мы только что придумали удачный термин по аналогии с «прозопагнозией», от др.-греч. πρόσωπον – «лицо» и ἀγνωσία – «неузнавание», только тут корень χρῶμα – «цвет»). Если вдруг клубничка на фотографии в начале статьи ничуть вас не удивила, обратитесь, пожалуйста, к Й. Петеру Х. Бурбаху из города У. – его научная группа ищет таких, как вы.
Текст: Виктор Ковылин. Иллюстрация: Getty Images/The Atlantic.
Вас также могут заинтересовать статьи:
Человек, который принял себя за секс-машину
Бородач, который видит цветные ауры, будучи при этом дальтоником
Моя внезапная синестезия
Комментарии: