Ко дню рождения Чарлза Дарвина – отрывок из книги американской писательницы и научной журналистки Кей Харел «Дарвин и любовь ко всему живому». Ее русскоязычная версия вышла в 2023 году в издательстве «Лайвбук», которое любезно предоставило фрагмент о собаках специально для читателей нашего журнальчика. «Поведение собак всегда было лучшим доказательством любви, радости, разумности и добродетели. Собаки – это настоящий апогей биофилии. И когда Дарвин изучал собак, то источником его страсти и восприятия всегда была биофилия», – пишет Карел. Под биофилией подразумевается та самая «любовь ко всему живому» и к жизни в целом.
После возвращения в Англию Дарвин несколько лет прожил без собак. Впрочем, в его жизни тогда произошли большие изменения, и, перечисляя плюсы и минусы женитьбы на Эмме, он среди плюсов отметил: «в любом случае лучше, чем собака». Несколько десятилетий спустя он упомянул в книге, что у индейцев Турама [точнее, у папуасов турама; Турама – это река в Папуа – Новой Гвинее. – Прим. Батрах.] мужчины платили одинаковую цену за невест и «хороших» собак. Сравнение преимуществ и недостатков брака подтвердило пользу этого социального института, и под двумя колонками он написал QED [лат. quod erat demonstrandum – «что и требовалось доказать». – Прим. Батрах.]. Среди причин, по которым Эмма приняла его предложение, было то, что он «гуманно относится к животным». Эмма сама была «мастером» (используя выражение самого Дарвина) в вопросе понимания собак. То, что Эмма была биофилом, помогло укрепить их союз. За сорок три года брака в доме семьи жила по меньшей мере двадцать одна собака.
Пока Чарлз и Эмма обживались в своем новом доме Даун-Хаус, он прятал свои мысли в блокнотах, словно щенок, зарывающий сокровища в лесу. Он копался в идеях, черпая их из трактатов по философии и земледелию, а также из писем своих друзей. В общей сложности он записал и обдумал тысячи фактов, анекдотов и размышлений о разведении собак, поведении, привычках, инстинктах, подражании, логике, великодушии, скромности, скорби, гордости, отборе заводчиками, дрессировке, хитрости, значении для выживания человека и многом другом. Он не забыл упомянуть, что собаки видят сны, что доказывало «сходство ума». Когда Дарвин писал работу «Изменение животных и растений в домашнем состоянии», в которой содержалась информация для книги «Происхождение видов», он жаловался в одном из писем: «Вы удивитесь, сколько времени мне потребовалось, чтобы из множества деталей выбрать то, что казалось полезным в собаках».
Дарвин наблюдал много сходств между Homo sapiens и его лучшим другом. Бывший охотник и неисправимый теоретик, он уютно устраивался в своем кабинете в компании той или иной собаки и в своем уме биофила отслеживал общие черты между человеком и его четвероногим другом. Кроме зевка* Дарвин подметил и другие сходства: удовольствие, которое мы получаем от того, как нас щекочут, способность человека рычать наподобие собаки, а также «губы человека… которые напрягаются и застывают над его похожими на собачьи зубами». Смех, по его словам, был «видоизмененным лаем». Другие сходства: оба вида «говорят во сне» и кусаются во время секса. У человека и собаки есть общие чувства: сострадание, мужество, тоска по дому и радость от победы. Собачья родительская и сексуальная любовь были похожи на человеческую и наоборот. [*«Видя, как зевают собака, лошадь и человек, я чувствую, насколько все животные построены по одной структуре», – писал Дарвин в одной из записных книжек.]
Разрабатывая свои теории, Дарвин копался в старых записях. Например, сделанное в записной книжке наблюдение о сновидениях спустя несколько десятилетий появилось в труде «Происхождение человека и половой отбор»: «Поскольку собаки, кошки, лошади и, вероятно, все высшие животные, даже птицы… видят реалистичные сны, что заметно по их движениям и голосу, мы должны признать, что они обладают некоторой силой воображения». Обратите внимание на риторический оборот «мы должны признать», обращенный к потенциальному нежеланию его читателей согласиться с этой мыслью, но в то же время подчеркивающий необходимость видеть факты. Между строк мы чувствуем, что Дарвин предвидел скептицизм некоторых читателей, которым может показаться неправдоподобной идея, что собака наделена воображением, поскольку ученый знал, что некоторые люди считают других животных чуждыми нам существами, и понимал, что не все в одинаковой степени воспринимают единство всего живого, не все обладают схожим, основанным на биофилии пониманием.
Дарвин считал, что собак и людей также объединяет и язык. Однако это была очень провокационная тема: идея, что язык присущ только людям, являлась одним из основных аргументов создания человека по образу и подобию Божьему и, следовательно, полного отличия его от животных. Когда Дарвин начинал обсуждать тему языка в «Происхождении видов», то отмечал, что язык представляет собой «одно из главных различий между человеком и низшими животными», как в те времена было принято считать. Но за тридцать лет до этого в одной из записных книжек он заметил, что «не стоит переоценивать различия». Дарвин приписывал животным лингвистические способности, потому что рассматривал язык в широком смысле в качестве специфических звуков, передающих определенный смысл. К тому времени, когда ученый сел писать труд «Происхождение человека», он обнаружил цитату весьма авторитетного компетентного судьи в лице архиепископа Уэтли (пути нахождения обоснований научных доказательств поистине неисповедимы), которая подтверждала его точку зрения: «Но человек является не единственным животным, способным использовать язык для выражения того, что происходит в его уме, и в большей или меньшей степени понимать то, что выражает другой».
Дарвин отмечал, что способность собак передавать свои мысли увеличивалась по мере того, как животное все больше входило в роль лучшего друга. Можно «подозревать», писал он, что различный по звучанию лай собак является результатом того, что они «долгое время жили в тесном общении с таким разговорчивым животным, как человек». Он назвал способность животного к разнообразным вокализациям «новым искусством» и отмечал тот «замечательный факт, что после того, как собака стала ручной или одомашненной, она научилась лаять по крайней мере в четырех или пяти разных тонах». Для ученого этот «замечательный факт» является доказательством того, что другие виды в состоянии освоить и использовать язык. «То, что отличает человека от низших животных, – это не понимание членораздельных звуков, ибо, как всем известно, собаки понимают многие слова и предложения». «Всем известно»? В эти «все» не входят те люди, которые боятся собак. Данное суждение можно объяснить биофилией и любовью Дарвина к собакам.
В своих записных книжках он отмечал, что собаки понимают выражения человеческого лица. Владельцы собак прекрасно знают, что собаки умеют читать мысли и угадывать настроение. По Дарвину, такой вид невербального общения имеет значение более важное, чем язык. В книге «Происхождение человека» он писал: «[Привычное употребление членораздельной речи, однако, свойственно одному] человеку, хотя он подобно животным часто употребляет и нечленораздельные крики для выражения своих чувств… Крик боли, страха, удивления, гнева, наряду с соответствующими движениями, и лепет матери с любимым ребенком красноречивее всяких слов». Это к вопросу о гегемонии красноречия. Даже сложный синтаксис человеческого языка, утверждал он, отражает не кардинальные, а лишь в определенной степени эволюционные изменения. Как ни крути, а в понимании Дарвина язык идет к чертям, извините, собачьим.
Кроме этого, Дарвин в поведении собаки узрел истоки религии. В книге «Происхождение человека» он писал, что «примитивные» религии – те, которые сегодня мы бы назвали языческими или религиями коренных народов, – часто являются анимистическими, в соответствии с «наклонность[ю] дикарей воображать, что предметы и явления природы одушевлены духовными или живыми силами». Он высказал предположение, что в понимании собаки все именно так и обстоит, что «можно… объяснить следующим незначительным случаем… Моя собака, взрослое и умное животное, лежала на траве в жаркий тихий день. На небольшом расстоянии от нее легкий ветерок случайно пошевелил раскрытый зонтик… Как бы то ни было, но всякий раз, как зонтик шевелился, собака начинала сердито ворчать и лаять. Вероятно, она сообразила быстро и подсознательно, что движение зонтика без всякой видимой причины обличает присутствие какого-нибудь неизвестного живого существа, а никто чужой не имел права вступать в ее владения».
В качестве отступления обратим внимание на то, как Дарвин представил рассуждения и сознание собаки. Подробно излагая свои наблюдения, он отвел себе роль толкователя и переводчика. Обычно он вел себя как логичный мыслитель, но при разборе логической цепочки мыслей собаки сделал немало антропоморфных предположений. Ученого часто критиковали за антропоморфизм, но в наши дни его подход считается аналитической дисциплиной, которую ученые называют «анекдотическим когнитивизмом». Или же его антропоморфизм можно рассматривать как результат единого подхода в рамках биофилии.
Он сравнивал «чувство религиозной преданности» в «цивилизованном человеке» с чувством у собак, полагая, что «мы наблюдаем отдаленный подход к этому состоянию ума, в глубокой любви собаки к своему хозяину, связанной с полным подчинением, определенным страхом и, возможно, некоторыми другими чувствами». Потом, чтобы подвести резюме, он передал слово другому авторитетному лицу, ловко уходя от обвинений в собственной ереси: «Профессор Браубах заходит так далеко, что утверждает, будто собака смотрит на своего хозяина как на бога». Это может быть правдой, а может и нет, но для Дарвина собака безусловно была доброй душой. И даже если мыслящие в рамках иудеохристианской догмы Homo sapiens верят, что их Бог передал им Золотое правило «поступай с другими так, как хотел бы, чтобы они поступали с тобой», Дарвин знал, что этот постулат старше культуры. В одной из его ранних записных книжек мы читаем: «Чувство морали может возникать из сильного инстинктивного сексуального, родительского и социального инстинкта, дающего начало заповеди “поступай с другими, как хотел бы, чтобы поступали с тобой”». По его мнению, Homo sapiens пришел к Золотому правилу, потому что наша душа была сформирована не по подобию Господа, а по подобию собаки. Доброта свойственна биофилии собаки и человека.
Автор: Кей Харел. Книга: «Дарвин и любовь ко всему живому».
Перевод: Алексей Андреев. Издательство: «Лайвбук».
Вас также могут заинтересовать статьи:
Пятьдесят оттенков Дарвина
Собака-Марсобака: друг человека на Красной планете
Тысяча дарвинов в городе! О быстрой эволюции городских животных
Комментарии: