Кто-то хочет быть артистом, кто-то – блогером мачистым, кто-то – брюшком муравьиным, кто-то – рыбьим языком. К последним относятся паразитические изоподы-«языкокусатели» (tongue biters) из семейства Cymothoidae – в том числе Cymothoa exigua, которую называют «мокрицей, пожирающей язык»*. Все верно, прежде чем языком стать, нужно изначальный язык сожрать, а потом на его место встать. Если вы, например, эквадорский рыбак или калифорнийский толстяк, то могли наблюдать эту изоподу во рту пойманной или купленной рыбы. Открываешь рыбе рот – и встречаешься взглядом с мокрицей. «Каждый раз отврат как в первый раз, – делится ихтиолог Кори Эванс из Университета Райса (США). – Тебя будто рикроллят».

* Надо отметить, семейство Cymothoidae не входит в подотряд мокриц, но вообще все ракообразные из отряда равноногих (Isopoda) на них более-менее похожи. В английской традиции название некоторых ракообразных содержит слово louse, то бишь «вошь» (а это вообще насекомое). Например, мокриц называют woodlouse («древесная вошь», ед. ч.; мн. ч. – woodlice), а паразита Cymothoa exigua – tongue-eating louse («языкоядная вошь»). Слово «мокрица» применительно к этой изоподе представляется более адекватным вариантом, поскольку она хотя бы родственна мокрицам и куда больше похожа на мокрицу, чем на вошь.

Перед тем как попасть в рот жертвы, юный изопод (все особи в начале своей жизни являются самцами), размером несколько миллиметров, одиноко плавает в воде часами или даже сутками в поисках жилья, надеясь избежать за это время гибели от голода – своего собственного или чужого, хищного. Найдя жабровидный вход в рыбопещеру, изопод заплывает внутрь и обнимает рыбий язык семью парами когтистых лапок, словно лежащий на доске многорукий серфер (в этой позе паразит проведет остаток своих дней). Затем он линяет, крупнеет и взрослеет, теряя плавательные щетинки и превращаясь в самку гениталиями. Если в ту же рыбу заплывет другой самец, он не станет менять пол – транссексуальный переход возможен только в свободном хозяине, где еще нет самки. Этот изопод оплодотворит оккупировавшую язык трансуху-изоподу, и та, немного побеременев (яйца у равноногих ракообразных созревают в специальной сумочке на пузике), выпустит потомство в океан через открытый от всего этого ужаса рыбий рот.

Но для рыбы это только часть кошмара. Судьба ее языка зависит от конкретного вида «языкокусателей» (многие из них паразитируют на каком-то одном виде рыб). Одни виды просто впиваются крюкообразными коготками и нежно его покусывают (языкусь!), другие лихо вспарывают язык и жадно сосут кровищу. Обычно это медленный процесс, поскольку паразиту выгодно, чтобы рыба подольше не умирала, в противном случае придется покинуть ее рот и за неимением юношеских плавательных щетинок бесславно потонуть. Рыба терпит языковые объятия таких изопод месяцами, даже годами, и многие из них при вылове не выглядят изможденными. Однако в ряде случаев изопода обескровливает язык до такой степени, что его ткань атрофируется и орган скукоживается в языкультяпку.

Насколько это критично для рыбы? Рыбий язык отличается от человеческого. Наш язык – это развитый конгломерат из мышц и нервов, мускулистый и нервный, подвижный и гибкий. Он помогает нам ощущать вкус, глотать, сосать, лизать, говорить, свистеть, дразнить, ублажать. У рыб же это просто небольшая подушечка скудной мягкой ткани на плоской косточке на дне ротовой полости. На рыбьем языке нет вкусовых сосочков, и потому рыбы не могут их радовать всяческими вкусами. В нем также нет собственных мышц. Он может помочь всосать, удержать добычу во рту, протолкнуть пищу в глотку и вытолкнуть воду из жабр, не более того. И если его активность блокируют изоподы, рыбе будет труднее питаться и дышать, она может перестать расти и даже помереть молодой. С другой стороны, многие жертвы самых коварных изопод, превращающих рыбьи языки в искореженные нефункциональные языкультяшки, выживают.

В 1979 году морской паразитолог Рик Бруска из Аризонского университета изучал наловленных в Калифорнийском заливе пятнистых розовых луцианов (Lutjanus guttatus): их языки были почти полностью уничтожены изоподами Cymothoa exigua, тем не менее рыбы выглядели сытыми и довольными – в животиках обнаружилось много свежей пищи и жирка. На спинках ракообразных были выявлены мелкие царапины – по словам Бруски, свидетельство того, что рыбы стучали паразитами по небу, шевеля ими, словно языками. Это «механическое замещение языка» изоподой с тех пор больше не фиксировалось в научной литературе.

Не все специалисты согласны с таким описанием феномена: «замещение», по их мнению, подразумевает деградацию в том числе язычной косточки. Но эта косточка также служит связующим звеном между жаберными дугами, объясняет Николай Конов, специалист по языкам (но не лингвист) из Университета Массачусеттса в Лоуэлле: если ее устранить, рыба помрет. Кори Эванс и Стейси Фарина, ихтиолог из Говардского университета в Вашингтоне, оба анализировали рыб с изоподами во рту: язычная кость была на месте. А как можно «заместить» язык, если технически он никуда не делся? Нельзя же «заместить» руку, если плечевая кость еще торчит из плеча, или пенис, если из паха торчит бакулюм. Неоднозначная логика, конечно. Все равно что, глядя на безмясый голый хумерус, утверждать, что это рука, которая «технически никуда не делась». И как будто изоподу, насаженную на бакулюм, нельзя объявить фаллозаместителем – «изопенисом».

«Языпода» во рту австралийского губана Olisthops cyanomelas. Фото: Kory Evans.

По всей видимости, именно так все и происходит в рыбьем рту: после эрозии мягкой ткани языка изопода продолжает крепиться к язычной кости и частично выполнять повседневные обязанности языка – по крайней мере у некоторых видов рыб. И в этом есть смысл. Пожирая язык, изопода лишает себя единственного источника пищи: язык – ресурс невозобновляемый, уверяет Конов. Для рыбы это тоже жизненно важный орган. Оставляя рыбу без языка, изоподе стратегически важно помочь ей прожить дольше, чтобы самой доголодать до прихода самца в жабры, спариться и выносить рачат. Как сорок лет назад предположил Рик Бруска, «рыба с “изоподовым языком” хоть и не питается столь же эффективно, как рыба без паразита, но все же более эффективно, нежели рыба без языка или изоподы заместо него».

Если это действительно так, то «языпода» представляет собой уникальный вариант паразитизма, при котором паразит делает хозяина зависимым от себя путем узурпации функциональной роли его органа. Замещая собой съеденный язык, она частично возмещает рыбе причиненный ущерб ради продления жизни обоим. Весьма порядочно для паразита, не так ли.

---

Текст: Виктор Ковылин. По материалам The Atlantic и других источников.

Вас также могут заинтересовать статьи:
Изопода-рюкзачок – набалдашничек антеннулы
Паразитический червь манипулирует рыбами, не утруждаясь даже заражать их
Милые кости пенисов приобретались и терялись в эволюции многократно